Осколки памяти - Владимир Анатольевич Тимофеев
В таких случаях на места направлялась комиссия для осмотра полей и «списания» убытков во главе с секретарем обкома по сельскому хозяйству. Кавалькада из десятка машин разного калибра областных начальников выдвинулась из Джамбула. В каждом районе к ней присоединялись районные начальники, а также председатели и главные агрономы колхозов. Поскольку одновременно контролировалось состояние дороги, в колонне шел и ГАЗ 69 с Валентином.
Члены комиссии видели по обе стороны дороги безрадостную картину полной победы суховеев над крестьянскими надеждами: всюду царствовала пустыня. Лишь кое-где безжизненно выглядывали поникшие бледно рыжие кустики несостоявшегося урожая.
И вдруг перед ними появилось поле зрелого ячменя. Поначалу многие приняли его за мираж, возникший из несбывшихся мечтаний. Кавалькада остановилась. Все комиссары во главе с секретарем обкома спешили убедиться, что перед ними действительно реальные плотно стоящие стебли ячменя с радующими глаз полновесными колосьями.
Из этой передряги Валентин вышел с честью: секретарь обкома пожелал познакомиться с неординарным агрономом с целью его перевода в сельхозуправление. Валентину с трудом удалось предотвратить эту беду, потому что от толкового специалиста потребовали бы моментального чуда в «деле поднятия урожайности зерновых» по всей области. А чудо заключалось не только в использовании дисковых плугов, а, в первую очередь, в добросовестном труде людей, неукоснительном соблюдении давно известных приемов обработки земли и наличии соответствующей техники. Агроном не был волшебником и не справился бы с такой задачей со всеми вытекающими из этого последствиями.
У следующего арендованного ДЭУ поля комиссия уже не останавливалась, продолжив, не снижая скорости, осматривать печальные итоги стихийного бедствия и беспомощности людей.
На следующий год Валентин лишь ценой невероятных усилий сумел получить в аренду пару полей. Никто из председателей колхозов не хотел, чтобы рядом с их полями были подхозные, уж очень разительна была разница.
Невольно всплыли и очень неприятные воспоминания, напрямую связанные с этими самыми урожаями. В стране в то время повсеместно продвигался лозунг о создании двухгодичного запаса кормов для животноводства. Валентин не только горячо его поддержал, но и воплотил в жизнь с перевыполнением — в подсобном хозяйстве хранился их трехгодичный запас. Естественно, он не афишировал это достижение.
Но утечка информации все-таки произошла, и первый секретарь райкома пригласил его на беседу. После дежурных вопросов о состоянии дел в ДЭУ он сказал, что в районе сложилась тяжелая ситуация, не выполнен план по поставкам зерновых. Все руководители совхозов и колхозов выложили все, что только могли. А в подхозе ДЭУ в очередной раз получили почти по 50 центнеров зерновых с гектара. И кормов для содержания своего скота заготовлено с избытком. Надо помочь району в сдаче зерна. Для этого требуется не продавать его излишки работникам, а в подхозе оставить запасы только до следующего урожая, Все остальное надо сдать в район.
Валентин отказал не сразу. Он объяснил, что ДЭУ регулярно безвозмездно поставляет мясо, молочные продукты, фрукты и мед районному детскому дому. То же самое получает ведомственный детский сад. В этом году построен первый в районе плавательный бассейн, которым могут пользоваться дети всего села, высажен большой общественный сад. Яблоки, груши, вишни, черешни и абрикосы бесплатно собирают все односельчане. Каждый работник ДЭУ приобрел за год по нескольку десятков килограммов говядины и свинины по цене в один рубль.
Все это благополучие стало возможным благодаря труду коллектива ДЭУ. Люди поверили, что работая бесплатно по субботам и воскресеньям, они выполняют государственную продовольственную программу и одновременно трудятся на себя. Никого убедить в том, что сданное зерно будет возвращено не только в следующем году, но и вообще когда-нибудь, не удастся.
Первый секретарь продолжал настаивать:
— Вы опытный авторитетный руководитель, старый член партии, поэтому сумеете убедить народ, как важно помочь району и области. В конце концов, Вы что? Пойдете на поводу у своих подчиненных?
— Решение ЦК партии и Постановление Совета Министров СССР о создании подсобных хозяйств у нас размещено на стенде информации. Каждый прочитал их. В том числе и седьмой пункт, где указано на недопустимость практики некоторых обкомов и райкомов, принуждающих сдавать продукцию подсобных хозяйств в целях выполнения государственного плана.
— Вы на что намекаете? Что я и обком нарушаем решения партийного руководства? В последний раз спрашиваю, сдадите зерно или нет?
— Я уже дал ответ. Корма останутся в подхозе ДЭУ.
Он подошел к дверям и открыл их.
— Не сдашь зерновые, выложишь партбилет! — уже в полный голос заорал секретарь.
Валентин почувствовал себя так, как будто вновь стрелял из родной «сорокопятки» в свой последний день на фронте. Он твердо и тоже в полный голос ответил:
— Партбилет я получил на фронте! Не ты его мне вручал, не тебе его и забирать!
Урожай остался в подхозе.
Через полгода первого секретаря направили руководить другим ответственным участком. Но перед отъездом он успел напакостить Валентину — не согласовал представление министерства автомобильных дорог Казахстана к ордену «Знак почета», как победителю Всесоюзного социалистического соревнования.
Бывало и так, что он просыпался утром и не чувствовал боли ни в ногах, ни в позвоночнике, а если еще и приходили звонки от внука или внучки, то жизнь не казалась такой уж бессмысленной. Валентин подумывал, а не съездить ли к ним в гости на пару дней. Иногда даже пробовал делать утреннюю гимнастику, пытаясь оживить ноги, но повторить подвиг, совершенный 75 лет назад, уже не получалось. Он горько подшучивал, что без овец и коров ноги не видят смысла бегать. И отказывался от мыслей о поездках в гости не на какое-то время, а навсегда.
Но не это было причиной самых тяжелых переживаний. Когда он читал газеты и узнавал, например, о судьбе Крыма или о войне между Арменией и Азербайджаном, то непременно спрашивал, заранее зная ответ: «Они что, отделились от России?» А получив утвердительный ответ и разъяснения, что уже 30 лет, как все республики стали самостоятельными, обязательно добавлял: «Они что? Неужели не понимают, что вместе жить лучше?» Последние годы это превратилось в подобие ритуала. Дочь и зять поначалу возмущались, сколько, мол, можно повторять одно и то же, но затем до них дошло, что эти повседневные повторы снимают острую боль от произошедшей катастрофы.
Валентин защищал на фронте Родину. Она называлась Советский Союз. Так же, как и миллионы солдат и офицеров, погибших и выживших, и сумевших победить врага. Распад СССР он воспринимал, как поражение в той войне, которая не отпускала его, не позволяла стереть из памяти тяготы и лишения, жертвы, которые потребовались для Победы. А переименования Сталинграда и Ленинграда были
