Яркий закат Речи Посполитой: Ян Собеский, Август Сильный, Станислав Лещинский - Людмила Ивонина
Детство закончилось, и братьям предстояло совершить большой европейский тур, что было обязательным для большинства польско-литовских дворян. Пребывание за границей обычно предполагало завершение обучения в старейших университетах, знакомство с формами управления в различных государствах, нравами и обычаями европейцев, приобретение полезных связей. В том же 1646 году Ян и Марек отправились в путешествие – им предстояло посетить германские земли, Францию, Нидерланды и Британию. Большая часть вояжа отводилась на Францию, с которой у Речи Посполитой имелись давние связи. В Европе подходила к концу Тридцатилетняя война, и поэтому братья могли хорошо ознакомиться с разнообразным опытом ведения боевых действий, изучая тактику и стратегию французской, шведской и испанской армий и осматривая фортификационные сооружения в Нидерландах.
В начале июня 1646 года Ян и Марек через германские земли и Нидерланды достигли Камбре во Франции и почти год провели в Париже. До мая 1647 года они совершенствовали в Сорбонне иностранные языки и гуманитарные науки, а также посещали уроки верховой езды и фехтования. Польские историки не исключают (об этом упоминается и в мемуарах Собеского), что во французской столице они успели недолго послужить в гвардии мушкетеров короля или же намеревались сделать это. На самом деле, в 1646 году первый министр кардинал Мазарини распустил роту мушкетеров и сформировал ее заново только спустя одиннадцать лет.
В любом случае, братья обзавелись интересными знакомствами – их представили принцу Уэльскому, который станет в 1660 году королем Британии Карлом II Стюартом, и принцу Луи Бурбону де Конде, перед полководческим гением которого преклонялся младший брат. Собеские посещали Шантийи, где хозяйкой аристократического салона была мать Конде Шарлотта-Маргарита, последняя любовь Генриха IV Бурбона, крестная мать Людовика XIV и сестра последнего герцога Монморанси, обезглавленного за мятеж в 1633 году. Марек и Ян были представлены Анне Марии де Невер из дома Гонзага, сестре польской королевы Марии-Людовики. Анна Мария убедила своего супруга пфальцграфа Эдварда Зиммернского, шестого сына главы Протестанской унии и «зимнего короля» Богемии (Чехии) Фридриха V Пфальцского, а также внука английского короля Якова I Стюарта, перейти из кальвинизма в католицизм. Этот поступок оскорбил его старшего брата, курфюрста Карла Людвига Пфальцского. Эдвард и его потомки были исключены из наследования в Пфальском доме. Более того, если бы Анна Мария не повлияла на смену вероисповедания супруга, то на британский трон в будущем могли бы взойти их потомки, а не Ганноверский дом. В гостиной этой незаурядной дамы братья Собеские могли пообщаться со многими французскими аристократами и литераторами. Точно известно, что они познакомились с Мадлен де Скюдери, которая к тому времени еще не написала свои самые знаменитые романы, но уже была известна благодаря сочинению «Ибрагим, или Великий паша» (1641).
Марек и Ян были не единственными поляками в Париже тех лет. Они состояли в одной компании с правнуком великого гетмана Литовского Николая Радзивилла Рыжего Богуславом Радзивиллом, безуспешно искавшим себе жену при французском дворе, и Яном Замойским, внуком знаменитого гетмана коронного Яна Замойского. Два Яна – Собеский и Замойский – тогда не подозревали, что маленькая девочка, увезенная в Польшу новой королевой Марией Людовикой Гонзага, сыграет по очереди важную роль в жизни обоих. Молодые поляки вели в Париже веселую жизнь. Спустя несколько десятилетий появившийся в Речи Посполитой некий французский шевалье объявил себя сыном короля Яна, чем вызвал немалый скандал. Нет ничего удивительного, что Франция произвела на братьев Собеских большое впечатление. До конца жизни Яну представлялись образцовыми французские политическая система и военное искусство, французский язык и французские манеры, на которые он ориентировался в своей жизни и политике. В этом отношении он, безусловно, не был оригинален.
Британия, где путешественники побывали осенью 1647 года, понравилась им гораздо меньше. По сути, Тридцатилетняя война превратилась в «европейскую гражданскую войну». На Альбионе было очень неспокойно – уже с 1640 года это государство сотрясали политические потрясения, вылившиеся в гражданскую войну между королем Карлом I Стюартом и Парламентом. Наряду с войной, они имели общеевропейское значение и привели не к меньшим результатам для дальнейшего развития Европы. Скорее всего, братья увидели в британских событиях мятеж подданных против своего короля (примечательно, что Ян в своих мемуарах ни словом не обмолвился о них) и отправились в Республику Соединенных провинций, где были представлены статхаудеру Вильгельму II Оранскому, а затем в Брюссель. Вероятно, они бы вернулись в Париж, а оттуда посетили бы «Италию и Константинополь», как пишет сам Ян[22], если бы не два обстоятельства.
В мае 1648 года в Париже началась гражданская смута с разнородным социальным составом участников – Фронда (1648–1653). Название «Фронда» происходило от французского слова «La Fronde», означающего «праща» либо «камень от пращи», и было своеобразным символом протеста. По сути, Фронда стала всепоглощающим, зачастую стихийным протестом против войны, налогов, одним словом, кризисом, которого не избежала и Франция – страна-победительница в Тридцатилетней войне. Многие тогда думали, что этот кризис спровоцирован первым министром – кардиналом Джулио Мазарини. Почти одновременно с этим событием мать вызвала своих сыновей на родину. Еще в июне 1646 года в Жолкве от сердечного приступа скончался их отец – тогда Марек и Ян заказали в Париже специальную мессу, отслуженную в связи с печальным известием папским легатом. Теперь в Польше вспыхнуло восстание запорожских казаков под предводительством Богдана Хмельницкого, которое быстро охватило почти всю Правобережную Украину, сплавив воедино социальный, этнический и религиозный протест.
Тридцатилетняя война, «Великий мятеж» в Англии, Фронда во Франции, восстание Богдана Хмельницкого… Личность Яна Собеского формировалась в ходе непрерывной цепи событий и явлений, охватывавших все XVII столетие и именуемых в современной литературе Глобальным кризисом. Пожалуй, наиболее полно концепция Глобального кризиса представлена в труде современного британского историка Д. Паркера. Паркер связал «малое ледниковое столетие», каковым в климатическом отношении был XVII век, с историческими потрясениями этого времени. Необычная концентрация экстремальных климатических явлений: в одних регионах – продолжительной засухи, в других – длительных дождей и наводнений, а в третьих – пика сейсмической активности и землетрясений, способствовала «неверным шагам религиозных и политических лидеров», приведших в кризису в глобальном масштабе. Этот кризис, пик которого пришелся на середину XVII столетия, выразился в демографическом упадке, эпидемиях, войнах, мятежах и революциях. От него больше страдали композитарные (сложносоставные) государства, в которых и так имела место политическая нестабильность по причине сохранения различными территориями своих институтов и коллективной идентичности с разным языком и религией. Одним из
