Алексей Щербаков - Сталин против Троцкого

«Их заставали за чтением неположенных книг, изымали литературу, записывали в кондуит, сажали в карцер – все тщетно! Чтение занимало у Иосифа все свободное и значительную часть несвободного времени. Успеваемость его начала снижаться, участились записи в кондуитном журнале о том, что он читал неположенную литературу. Его записывали в кондуит, лишали права выходить в город, сажали в карцер – все тщетно, от этого запретный плод становился только слаще и слаще. Этот юноша был не из тех, кого можно сломить подобными наказаниями, – его не смогли сломить и куда более суровые испытания. Он был не то что упорным… в русском языке существует слово „упертый“ – оно точнее.

В своем стремлении к знаниям Иосиф был не одинок. В то время в семинарии существовал ученический кружок, руководимый Сеидом Девдориани, в который осенью 1896 года вступил и Иосиф. Впрочем, изучали они вещи совершенно невинные – художественную литературу и книги по естественным наукам, все разрешенное цензурой, никакой нелегальщины. Но запреты и преследования отцов-наставников даже романам Гюго придавали пряный заговорщицкий привкус».

Читал Джугашвили много и очень быстро. Он прочитывал от 300 до 500 страниц в день. Если же учесть его феноменальную память… Такой вот получается «недоучившийся семинарист».

В семинарии Иосиф Джугашвили начал писать стихи. То есть, может, он сочинял их и раньше. Но первые его известные поэтические опыты относятся именно к этому периоду. После первого курса Иосиф попробовал опубликовать свои стихи, для чего отправился в газету «Иверия». Обычно начинающих стихотворцев в периодических изданиях встречали разве что не дубиной, поскольку их всегда и всюду было очень много. Тем более что «Иверия» была далеко не последним изданием в Тифлисе. Но редактор газеты Илья Чавчавадзе лично принял Иосифа и отобрал для публикации пять его произведений.

О том, что стихи были высокого уровня, говорит то, что в 1901 году одно из стихотворений Иосифа Джугашвили было включено в пособие по грузинской словесности, составленное М. Келенджеридзе, видным популяризатором грузинской культуры. В 1907 году другое стихотворение из подписанных псевдонимом «Сосело» было приведено в «Грузинской хрестоматии, или Сборнике лучших образцов грузинской словесности».

Однако поэтом Иосиф не стал. Его несло совсем в иную сторону. Как мы видели, в семинарии сложился кружок любителей чтения. А за чтение администрация семинаристов преследовала. В подобных случаях всегда члены таких кружков начинают изучать все более «крутую» литературу. А в то время такой путь совершенно неизбежно приводил к нелегальным изданиям и к революционным идеям.

«…Скоро Иосиф стал, наравне с Сеидом Девдориани, одним из лидеров ученического кружка. Семинаристы по-прежнему изучали художественную литературу и книги по естественным наукам, но постепенно в поле их зрения стали попадать и науки общественные. В сочетании с крамольным духом, которым была исполнена семинария, это привело к тому, что кружок разделился. Часть его членов, и Сеид в том числе, придерживалась прежнего направления, а другая половина все меньше интересовалась романами Гюго, физикой и биологией и все больше – политэкономией, социологией и прочими науками об обществе. Лидером этой группы естественным образом стал Coco. Но самостоятельно разобраться в хитросплетениях общественных наук юные семинаристы были не в состоянии. Срочно требовался наставник – и он не замедлил появиться.

В числе старых, еще горийских друзей Иосифа были братья Кецховели – Ладо и Вано. Семья, что называется, „с традициями“ – старший брат Николай и его жена были связаны с народниками, младшие же братья пошли дальше, явно склоняясь к нарождающейся социал-демократии. Исключенный из Тифлисской семинарии после забастовки 1883 года, Ладо поступил в Киевскую семинарию, однако своих вольнодумных привычек не оставил, и вскоре у него на квартире была обнаружена нелегальная литература. Ладо повезло: объявленная в 1896 году по случаю коронации Николая Второго амнистия избавила его от преследований полиции. Однако из семинарии юного вольнодумца выгнали, и он снова вернулся в Тифлис, где устроился корректором в типографию, предвидя, что скоро знакомство в области книгопечатания и опыт работы очень и очень пригодятся. Осенью того же года, к вящей радости Coco, Ладо взял на себя руководство их ученическим кружком».

В итоге члены кружка стали считать себя марксистами. Хотя Маркса они и не читали. Но это было достаточно распространенным явлением в то время. Как мы увидим дальше, Троцкий начал революционную деятельность с еще меньшим объемом знаний в данной области.

Вообще-то увлечение марксизмом, причем, чаще всего именно в пересказах, было тогда очень распространено. С одной стороны, это было неким признаком «продвинутости». С другой – казалось, что это учение выводит на дорогу, ведущую в царство всеобщей справедливости. Иосифа Джугашвили интересовало, скорее, второе. О справедливости он мечтал с детства. Так, еще в совсем маленьком возрасте Иосиф хотел стать писарем, чтобы помогать людям грамотно писать прошения. Марксизм же дал этому стремлению к справедливости конкретное направление.

Мотивацию Иосифа подтверждают его дальнейшие действия. Он не занимался болтовней в своей среде. Довольно быстро Джугашвили нашел единомышленников вне стен семинарии. В начале 1898 года он познакомился с кружком железнодорожных рабочих, которые занимались тем же самым – изучали марксистскую литературу. Они оценили семинариста, хотя вообще-то рабочие к представителям иной среды относились с большим недоверием. Одновременно Джугашвили и сам учился, превращаясь из «марксиста» в человека, который всерьез разбирается в этом учении. Из Иосифа получился неплохой пропагандист – он умел четко и понятно объяснять сложные вещи. Вскоре Иосиф стал вести уже собственный кружок, состоящий из русских молодых железнодорожников. Оставалось дело за малым – вступить в революционную организацию. Что Иосиф и сделал, в том же году став членом РСДРП.

Кстати, а почему рабочие вообще слушали революционеров? Сегодня многие любят поговорить о всяких-разных врагах России, финансировавших революционное движение. Но на самом-то деле растущая популярность социал-демократов была связана прежде всего с тем, что жизнь у рабочих была хреновая. Им хотелось жить лучше, а любые попытки борьбы за свои экономические права власть расценивала как «подрыв устоев»[1]. Так что у рабочих просто не было иного выхода.