Донни Браско: моя тайная жизнь в мафии. Правдивая история агента ФБР Джозефа Пистоне - Ричард Вудли
Мы с напарником определяем место, засекая нашего красавца по пути следования, и садимся ему на хвост, намереваясь взять его непосредственно на месте преступления. Через пару миль он замечает слежку, резко сворачивает с магистрали на проселочную дорогу и пытается нас сбросить с хвоста. Теперь ход за нами. За рулем мой партнер. Он обгоняет фургон слева, равняется с ним и выталкивает его на обочину таким образом, что моя пассажирская дверь смотрит прямо на водительскую дверь фургона. Мы с беглецом одновременно выскакиваем наружу, нас разделяют метра полтора, не больше. У него в руках пушка. Я даже не сразу сообразил, что делать. Парень направляет ствол на меня и спускает курок. Осечка. Еще спуск. Еще осечка. Две подряд.
Все это происходит буквально за пару секунд. Парень бросает ствол и дает деру. Я срываюсь за ним. Мой напарник вылезает из тачки и несется за нами. «Пристрели его!» — орет он мне.
В ФБР очень жесткие правила по применению огнестрельного оружия. Предупредительные выстрелы под запретом. Стрелять можно только для самообороны, и стрелять нужно на поражение. Я не собирался его убивать. Но я был в бешенстве оттого, что позволил какому-то уголовнику взять себя на прицел. Бегать в костюме с галстуком еще то удовольствие, но я сбиваю парня с ног, от души прикладываюсь наручниками ему по голове и, наконец, застегиваю браслеты на запястьях.
Подбегает мой напарник.
— Какого черта ты не стрелял? — выдыхает он.
— А смысл? — отвечаю я.
Парень напугал меня до смерти. Хотя я скорее злился на себя, чем на него, потому что сам выскочил из тачки без оружия. А после того как беглец запаниковал и отбросил пушку, убивать его было уже глупо.
В Джексонвилле я ловил беглецов, закрывал подпольные игорные заведения, расследовал ограбления банков. У меня появились свои осведомители. Я умел наладить контакт с уличными ребятами, это получалось как-то само собой.
Я и сам вырос на улице. А там выживают самые шустрые и сообразительные, поэтому я всегда отдавал должное смекалке бандитов и воров. Если хочешь сведений, то будь добр, позаботься о безопасности своего осведомителя, не раскрывай никому источник. И ни в коем случае не доверяй ему всецело — помни, что он тоже никогда не доверится тебе полностью: ты на стороне закона, в отличие от него.
Я никого не наставлял на путь истинный. Социальная работа сильно отвлекает и мешает расследованию.
Среди моих осведомителей попадались и женщины, поскольку я часто работал по делам о проституции. Эти дела рассматривались на федеральном уровне благодаря Закону Манна[3], запрещавшему перевозить женщин из штата в штат для занятия проституцией. Женщины в таких случаях считались потерпевшими. Мы выслеживали сутенеров, которые избивали проституток или прижигали их вешалками для одежды за пустую кассу и прочие оплошности.
Иногда я советовал очередной проститутке сбежать от сутенера. Уговаривать совсем бросить это занятие было бесполезно, я даже не пытался. Я рассуждал проще: раз уж ты выбрала такую профессию, я помогу тебе выжить, но не более. Несколько девушек вняли моим советам и ушли от сутенеров, чему я был очень рад. А некоторые из них стали моими информаторами, что обрадовало меня еще больше.
Одну из моих осведомительниц звали Коричневой Сладостью. Я уговорил ее перебраться из неблагополучного района в более спокойный и безопасный квартал. Денег на обустройство жилья у нее не было. Я спросил жену, можем ли мы отдать ей на новоселье старую кухонную утварь. «Я не собираюсь делиться посудой с какой-то там Коричневой Сладостью», — отрезала она. В начале моей карьеры мы и сами жили без изысков, вытягивая троих детей.
Меня и моего напарника то и дело привлекал к своим делам отдел нравов полиции Джексонвилла. Органы, имеющие дело с уличной преступностью, постоянно сотрудничают между собой, поодиночке им не справиться. Взаимная неприязнь между разными отделами чаще возникает на других, руководящих уровнях — там, где требуется как можно громче заявлять о себе. Нам же с напарником, наоборот, огласка была не нужна, поскольку копы из отдела нравов подкидывали нам прибыльную работенку на стороне. Мне так и вовсе лишнее внимание даром не сдалось: на первом году службы, на испытательном сроке меня могли вышвырнуть в любой момент без объяснения причин.
В то время более-менее приличные отели во Флориде переживали бум проституции. В отельных барах и ресторанчиках обосновались первоклассные шлюхи, охотившиеся за богатыми постояльцами.
Все без исключения во всех отелях знали копов из отдела нравов в лицо, но никто не знал меня. Мы разыгрывали стандартную сцену: я изображал толстосума, ловил шлюху на живца и следовал за ней в номер. Местные копы шли за нами, выжидали пару-тройку минут возле двери, чтобы я успел расплатиться, затем вламывались и арестовывали девушку.
Мне в ту пору было уже тридцать лет. Далеко не мальчик, но как новичку мне приходилось непросто: копы из отдела нравов не упускали случая подколоть меня. Как-то раз захожу я в номер с очередной девицей. Протягиваю ей деньги, жду, когда парни начнут ее брать. Тишина. Она начинает раздеваться. «Чего застыл, красавчик? — спрашивает она. — Давай раздевайся». Я что-то бурчу в ответ. Возле двери тихо. И вот она в чем мать родила начинает стаскивать с меня одежду. Я, совершенно обалделый, отпихиваю ее руки от своих молний и пуговиц. Моя карьера висит на волоске, ФБР такие дела не поощряет.
И тут я замечаю над дверью небольшое окно и слышу смешки. Они подсадили туда одного копа, который ржет как конь и докладывает о происходящем на всеобщую потеху.
Девушку они все-таки арестовали.
Потом пошли сообщения о вооруженных ограблениях. Сутенеры придумали прятаться прямо в номерах и обчищать клиентов.
И вот одна из девушек, работавшая по такой схеме со своим сутенером, цепляет меня внизу и тащит в номер. Я уверен, что копы обойдутся без подколов, на этот раз не до шуток.
В номере я делаю вид, что хочу повесить куртку в шкаф. В шкафу никого. Иду в уборную. Пусто и там. Возвращаюсь в комнату к шлюхе, протягиваю деньги. Она заметно нервничает. Я знаю, что сутенер в номере.
И тут до меня доходит, что он сидит за душевой занавеской. Она была отдернута и собрана складками сбоку, а туда я не заглядывал. Я говорю девице: «Раздевайся, пойду сполосну руки еще разок».
Сутенер явно с оружием. Если я достану ствол, девка завизжит, начнется неразбериха. Нужно действовать неожиданно.
Я захожу в ванную,
