Александр Василевский - Дело всей жизни

Наша просьба была удовлетворена, и в январе 1915 года нас направили в распоряжение костромского воинского начальника, а в феврале мы были уже в Москве, в Алексеевском военном училище.

Алексеевское военное училище располагалось в Лефортове, сразу же за речкой Яузой, как только перейдешь Дворцовый мост, в так называемых "Красных казармах". В 20-х годах здесь была уже пехотная школа имени народовольца М. Ю. Ашенбреннера; позднее на базе этой школы было создано Тамбовское пехотное училище. В 1945 году ему было присвоено имя маршала Б. М. Шапошникова.

Решение стать офицером было принято мною не ради того, чтобы сделать карьеру военного. Я по-прежнему лелеял мечту быть агрономом и трудиться после войны в каком-нибудь углу бескрайних российских просторов. Я тогда и не предполагал, что все повернется иначе: и Россия будет уже не та, и я стану совсем другим...

В России было более десяти военных училищ. Первым "по чину" считалось Павловское, вторым - Александровское, третьим - Алексеевское. Созданное в 1864 году Алексеевское училище именовалось ранее Московским пехотным юнкерским, а с 1906 года по велению Николая II ему дали название Алексеевского в честь родившегося наследника престола. Оно заметно отличалось от первых двух, которые комплектовались выходцами из дворян или по меньшей мере детьми из богатых семей. В Алексеевское училище набирали преимущественно детей разночинцев. Иной была судьба и его выпускников. Обычно их ожидала "военная лямка" в провинциальном захолустье. Но это не мешало "алексеевцам" гордиться своим военно-учебным заведением. Выпускники имели свой особый значок. 22 октября отмечали день основания училища. Я в праздновании ни разу не участвовал, ибо пробыл там всего четыре месяца.

Начальником училища был генерал Н. А. Хамин, обладавший правами полкового командира. Его помощником по строевой части являлся полковник А. М. Попов человек крутого нрава.

Он был убежден, что строгого порядка можно добиться только путем дисциплинарных взысканий. Встречая выпускников, замиравших перед ним "во фронт", он обязательно спрашивал, стояли ли они под ружьем. И если слышал в ответ "нет", тут же отправлял юнкеров под ружье с полной выкладкой, говоря при этом: "Как же вы будете наказывать других, не испытав этого сами?"

Во время моего пребывания в училище имелось пять рот, каждая состояла из двух полурот - старших юнкеров и младших. Роты и полуроты комплектовались строго по ранжиру. Я, имея рост 178 сантиметров, в первую роту не попал и был зачислен в 5-ю роту со смешанным ранжиром. Роты были сведены в батальон, которым командовал названный выше полковник Попов.

Командиром нашей роты был капитан Г. Р. Ткачук. Он к тому времени уже побывал на войне, получил ранение и носил Георгиевский крест 3-й степени.

Обучали нас, почти не учитывая требований шедшей войны, по устаревшим программам. Нас не знакомили даже с военными действиями в условиях полевых заграждений, с новыми типами тяжелой артиллерии, с различными заграничными системами ручных гранат (кроме русской жестяной "бутылочки") и элементарными основами применения на войне автомобилей и авиации. Почти не знакомили и с принципами взаимодействия родов войск. Не только классные, но и полевые занятия носили больше теоретический, чем практический характер. Зато много внимания уделялось строевой муштре.

После русско-японской войны иностранцы говорили, что "русские умеют умирать, да только... бестолково". От кого же зависело, чтобы в мировой войне русская армия снискала себе репутацию не только храброй и выносливой, но и умеющей хорошо вести боевые действия? Конечно, прежде всего от правящих кругов. Многое зависело и от командных кадров. В этом легко было убедиться на примере нашего училища. Нежелание его начальства считаться с требованиями времени отражалось прежде всего на подготовке выпускников. Им пришлось постигать многое на фронте, в боевой обстановке, расплачиваясь порой жизнью за легкомыслие и косность их учителей. Правда, в нашей роте полевое обучение, благодаря капитану Ткачуку, побывавшему на фронте, было поставлено значительно лучше, чем в других. Пособия, которыми мы пользовались, устарели. Но и в царской армии были люди, которые понимали необходимость перемен в учебном процессе. Одним из них являлся генерал-лейтенант В. И. Малинко. В 1915 году появилось его "Пособие для подготовки на чин прапорщика пехоты, кавалерии и артиллерии". В нем довольно умело были скомпонованы важнейшие сведения из курсов военной администрации, тактики, артиллерии, стрелкового дела, военно-инженерного дела и топографии. Но пособие вышло в свет уже после того, как я окончил училище.

При поступлении в училище нас зачислили юнкерами рядового звания. Через два месяца некоторых произвели в унтер-офицеры (портупей-юнкеры), а через четыре, в конце мая 1915 года, состоялся выпуск по ускоренному курсу обучения военного времени. Царская армия несла большие потери. Остро не хватало командных кадров, и военно-учебное ведомство торопилось. Однако спешка спешкой, а служба - службой, так что давно заведенный в училище порядок почти не изменился и в военное время. Распорядок дня у нас был такой. В 5.45 повестка, далее подъем, утренний осмотр, молитва, гимн, чай, занятия. В 12.30 полагался завтрак, потом опять занятия. В 17.45 мы обедали, затем отдыхали и пили вечерний чай. В 21 час в ротном строю мы прослушивали вечернюю зорю, после чего проводились перекличка и осмотр, в 23 часа тушили огни. К этому времени все юнкера, за исключением находившихся в суточном наряде, обязаны были лежать и постели. В город нас отпускали редко. Целый кодекс правил существовал для тех, кто был в увольнении. Запрещалось посещать платные места гулянья, клубы, трактиры, рестораны, народные столовые, биллиардные, бега, торговые ряды на Красной площади и т. д. В театрах и на концертах нам не разрешалось сидеть ближе седьмого ряда партера и ниже второго яруса лож.

По окончании училища нас произвели в прапорщики с перспективой производства в подпоручики через восемь месяцев службы, а за боевые отличия в любое время. Каждый из нас получил по 300 рублей на обмундирование (существовал обязательный перечень обмундирования. Его приобретало училище под контролем командира роты) и 100 рублей сверх того. Выдали также револьвер, шашку, полевой бинокль, компас и действующие военные уставы. И вот я 20-летний прапорщик с одной звездочкой на просвете погона. Мне полагалось уметь обучать, воспитывать и вести за собой солдат, многие из которых уже побывали в боях, были значительно старше меня.

Что же я вынес из стен училища? Каким был багаж моих знаний?

Мы получили самые общие знания и навыки, необходимые офицеру лишь на первых порах. Не задумываясь о социальном назначении армии и ее командиров, я считал тогда непременным качеством хорошего командира умение руководить подчиненными, воспитывать и обучать их, обеспечивать высокую дисциплину и исполнительность.