Кулак - Галина Литвинова
Но самый тяжелый период для ашкенази наступил в середине XVII века во времена казацкого мятежа Богдана Хмельницкого. «Освободительная война украинского народа» ‒ в советских учебниках; «Казачий бунт» ‒ в истории Польши; «Восстание малороссов» ‒ в старинных летописях Российской империи… Все это трактовки одного исторического явления! Католики и православные, поляки и русские, шляхта и плебеи, казачество и мещанство… Все противоречия между ними вмиг взорвались, как только сборище запорожских казаков, православных фундаменталистов, крымских татар и прочих, недовольных иноземной властью, во главе с Хмельницким захватили большую часть Украины и вплотную придвинулись к границам Польши.
А что же евреи? Они-то вообще не имели никакого отношения к казацкому бунту! Неинтересны им были проблемы казаков, которые требовали какого-то зачисления их в какой-то там реестр. Пусть бы и включили этих казаков в этот реестр! Да, и государственные мужи вряд бы спрашивали у евреев мнения на этот счет. А уж такие политические темы, как войдет Западная Русь в состав Речи Посполитой или станет частью Московии, окажется под татарским игом или превратится в самостийную Украину, им вообще были безразличны.
В чем можно обвинить евреев, так это в непонимании логики других людей. Веками они были ростовщиками, торговцами и арендаторами, но так и не сумели разглядеть, как их воспринимают представители других национальностей ‒ потому были чрезвычайно изумлены, когда казаки стали устраивать погромы и убивать. А те уничтожали евреев более цинично и жестоко, чем ненавистную шляхту: та все же была более понятной. Да, поляки, русские, украинцы принадлежали к разным национальностям и к разным ответвлениям христианства! Но они все-таки относились к одной цивилизации. Евреи же с их менталитетом и религией, словно пришельцы с другой планеты, были непостижимы и неприятны. К тому же, поляки могли и отомстить: на убийства своих раненых в казачьем плену, на издевательства над женщинами и детьми поляки свирепо отвечали. Казаки это прекрасно понимали! Поэтому свою злобу вымещали на беззащитных евреях: вырезали, продавали в рабство, сжигали, истязали, не щадили даже грудных детей. Но в то же время стремились взять в жены евреек. Их насильно крестили и тут же венчались с ними в церкви. Почему? Не означает ли это, что евреи для казаков выглядели более высшей социальной кастой? Поэтому иметь в женах еврейку было, наверное, так же престижно, как малограмотному трактористу жениться на «училке» в советское время?
И это не просто фигура речи! На себе испытала такую предполагаемую перспективу, когда после получения диплома учительствовала в сельской школе. Появились однажды в соседнем доме новые жильцы: переехало из украинских степей в степи казахские большое шумное семейство. Уж не помню, сколько там было детей! Старшая дочь ‒ виртуозная матерщинница и гулена ‒ работала дояркой на ферме и обожала скабрезные анекдоты. Впрочем, мы с ней по-соседски нормально общались. Очень быстро закрутила она роман с заезжим молодцем и, вскорости после отбытия оного в иные края, разрешилась детенышем. Кстати, хорошенький получился малыш… Любую тему нашего разговора она переводила на брата, который вот-вот должен был демобилизоваться. Да и какой он умный, да и какой красавец!.. И что, кто и достоин такого совершенства, так только «училка». Я не придавала значения этим дифирамбам: был у меня тогда постоянный провожающий, да, и просто друзей ‒ хороших парней ‒ хватало.
Однако наступил однажды тот момент, когда одним осенним воскресным утром, выйдя на крыльцо, я увидела радостную суматоху в соседском дворе и того самого хваленого красавца. Ну да, не соврала! Симпатичный, высокий, стройный блондин с кудрявыми волосами и голубыми глазами… Даже удивилась тогда: как в одной семье могли родиться такие разные дети? Природа все-таки жестокая штука: одарила брата и поиздевалась над сестрой. Слишком ощутимой была разница: некрасивая, приземистая как бочонок, сестра и вот такой брат! Хотя на меня особого впечатления не произвел: даже издали в его повадках было заметно нечто манерное. Одним словом ‒ деревенский нарцисс!
Через неделю соседка позвала меня на свой день рождения. С порога я поняла, что что-то здесь не так! Человек двадцать гостей уже чопорно сидели за столом. А так как я немного опоздала, то невольно превратилась в мишень для взглядов. Усадили меня на почетную сторону стола и стали его матушка и сестры носиться со мной, как с писаной торбой. Из серванта вытащили и поставили самую красивую тарелку; вместо простых алюминиевых приборов, какие были у всех остальных, разыскали в закромах мельхиоровые. В общем, чувствовала я себя ужасно! Эти оценивающие взгляды незнакомых теток, непривычное мне подобострастие; да и сам молчаливый украинский парубок, сидящий напротив, навевал тоску… Не дожидаясь подачи очередного блюда и сославшись на проверку тетрадей, я ушла домой, невзирая на уговоры. Мама, конечно, поинтересовалась, почему я так быстро вернулась. А когда я со смехом рассказала, сколько вокруг меня было мышиной возни, тоже развеселилась. И открыла мне глаза на все это представление. Оказывается, ее уже давно обхаживали родственники этого блондина.
На танцах в клубе он частенько приглашал меня на тур вальса ‒ танцевал он, впрочем, неплохо… Кроме этого, ничего общего у нас быть не могло. Да и поняла я, почему этот нарцисс такой молчаливый: стоило ему открыть рот, как он превращался в деревенского недотепу.
Ну, это так… Просто картинка к теме… Я к тому, что, сидит, наверное, в генах определенной категории украинцев эта черта: показать перед другими свое преимущество. Похвастаться хотя бы тем, что у него жена не простая хохлушка, а интеллигентная еврейка; не какая-то доярка, а «училка»…
Что же там дальше с польскими евреями? ‒ Казацкий мятеж перерос в войну с Польшей, затем оказалась втянута Московия; чуть позже почти вся Польша оказалась во власти шведов. А
