Константин Сапожников - Солоневич

Как ни старался Лукьян Михайлович, он не мог оплачивать учёбу старшего сына в Гродненской гимназии. По свидетельству друга детства Ивана — Льва Рубанова, — Лукьян Михайлович, «забирая сына из гимназии» после трёх лет учёбы, руководствовался и другими соображениями. В 1904–1905 годах гродненские гимназисты поддались всеобщему политическому возбуждению, ходили на демонстрации, присоединялись к толпе и пели революционные песни. Лукьян Михайлович опасался, что Иван «наберётся тлетворного революционного духа».

Его тревоги были напрасными. Сын прочно усвоил слова отца о недопустимости разрешения конфликтов в обществе насилием, об эволюции как единственно возможном способе достижения общественного благополучия и государственного прогресса, о том, что частная собственность — неприкосновенна. Самые лучшие условия для народного развития и процветания, по убеждению Лукьяна Михайловича, создавало самодержавие. Основы будущей имперской идеологии Ивана — это прежде всего — влияние отца. Не удивительно, что всю свою жизнь Иван был последовательным врагом революций, под какими бы «этикетками» они ни навязывались обществу. Иван говорил: «Да, я с юных лет моих „отбросил революцию“, как и революция отбросила меня».

Иван не раз писал о той эпохе своей жизни, не романтизируя её, как обычно бывает у мемуаристов, когда речь идёт о детских и подростковых годах: «Я вышел из третьего класса гимназии отчасти потому, что финансовые дела моего отца были в те времена совсем окаянными, а главным образом потому, что гимназической рутины я переварить не мог. Это стоило больших семейных драм. Но тот день, когда я покинул захолустную гродненскую гимназию, был, пожалуй, таким же радостным, как день перехода советской границы». Началась взрослая жизнь.

Иван брался за любую работу, что способствовало его быстрому возмужанию, формированию внутренней независимости, уверенности в себе. Все заработанные деньги Иван отдавал «в семью». Когда требовалось, он смело отстаивал свои интересы, в том числе «авторитетом кулака». Известен случай, когда Иван по просьбе некоего «почтово-телеграфного чиновника» два месяца выполнял его служебные обязанности, но вознаграждения в обещанном размере не получил. Чиновник «в порядке законной компенсации» получил хорошую трёпку, а Иван попал под надзор полиции «за оскорбление действием» государственного служащего.

Когда отец начал издавать газету «Белорусская жизнь», Иван немедленно подключился к делу и стал его главным помощником. Друг Ивана Лев Рубанов так вспоминал об издательской деятельности семьи Солоневичей до Первой мировой войны:

«Окончив гимназию в 1912 году, я вернулся (из Сувалок) в Гродно к родителям. В это лето Лукьян Михайлович издавал газету „Северо-Западная жизнь“ (более позднее название „Белорусской жизни“. — К. С.), где Ваня исполнял обязанности секретаря редакции. Редакция помещалась на втором этаже в доме Библина на углу Садовой и Телеграфной улиц. Мне же Лукьян Михайлович предложил быть театральным рецензентом, что очень мне импонировало, так как я имел постоянное место во втором ряду в гродненском театре»[10].

В рекламной «врезке» в книге «Вся Вильна, 1911 год» о курсе газеты говорилось следующим образом:

«Внимательно следя за всеми событиями государственной и общественной жизни в России и за границей и давая им беспристрастное освещение на своих страницах, „Белорусская жизнь“ главное внимание будет сосредоточивать на обслуживании местных, краевых интересов, на выяснении взаимоотношений населяющих край народностей и на примирении их на почве справедливости, ни на минуту не забывая при этом, что Северо-Западный край — Белоруссия — есть нераздельная часть Великой России, что господствующее положение в нём должно принадлежать белорусу — родному брату великоросса и малоросса, что в тесном единении этих трёх племён залог могущества государства».

«Белорусская жизнь», позже «Северо-Западная жизнь», вела острую полемику с либерально-буржуазной газетой «Наше утро», которая имела финансовых покровителей среди местных еврейских предпринимателей. Для «Северо-Западной жизни» её соперница была «пропагандистом разрушительных для единства России идей». Для «Нашего утра» «Северо-Западная жизнь» была реакционно-охранительным, шовинистским изданием, отвергавшим «веяния прогресса в стране, обществе и культуре». Газету «Наше утро» издавал студент Психоневрологического института Мейлахович, отец которого был владельцем типографии. Мейлахович «воевал» с проправительственной газетой, поддерживаемой Столыпиным, и при упоминании её непременно «допускал опечатку» — «Скверно-Западная жизнь». Лукьян Михайлович свирепел в таких случаях и на следующий день отвечал сопернику далеко не в джентльменских терминах. Вот они — первые полемические университеты Ивана.

Молодость братьев требовала сильных ощущений, постоянного выплеска физической энергии. Они увлекались спортом, были активными членами физкультурного общества «Сокол». «Сокольство» как гимнастически-воспитательное движение началось в Чехии (тогда части Австро-Венгерской империи). Создателем этой спортивной системы был доктор Мирослав Тырш, чех по национальности, славянин по духу. «Сокольскую» гимнастику он выработал, используя свои глубокие медицинские познания, и она быстро приобрела популярность, особенно в странах Восточной Европы. Первоначально в России к «сокольству» относились настороженно, считая, что это «спортивное прикрытие» деятельности революционеров. С лёгкой руки П. А. Столыпина, понимавшего важность физического воспитания народа, «сокольство» в России пошло в гору. Гимнастика по системе Тырша была введена в русских учебных заведениях, офицерских школах и даже в войсках. Лукьян Михайлович, верный последователь Столыпина, разумеется, поощрял участие сыновей в «Соколе».

Отражением спортивных увлечений Ивана стали его газетные заметки на футбольные, боксёрские и тяжелоатлетические темы. Эти материалы печатались в «Северо-Западной жизни» чаще всего без подписи. К более серьёзным проблемам, прежде всего международным, Иван стал обращаться с октября 1912 года. По оценке Игоря Воронина, одного из биографов Солоневича, «даже названия очерков, корреспонденций, заметок и передовиц говорят о становлении нового политического публициста всероссийского калибра: „Балканский кризис“, „Польско-еврейская распря“, „Drang nach Osten“, „Русская точка зрения“, „Австро-русские отношения“»[11].

Иван, несмотря на свои трудовые и спортивные нагрузки, настойчиво занимался самообразованием. В мае — начале июня 1912 года в Вильне он сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости. Секретарь экзаменационной комиссии вручил ему соответствующее свидетельство: «хорошо» за знание истории, географии, законоведения, немецкого и французского языков, Закона Божьего. На «удовлетворительно» Иван сдал физику и математику, философию и латинский язык, а также русский язык и словесность. Последнее его огорчило, но строгость экзаменаторов была понятна: белорусский говор да еще косноязычие (заикание после сильного испуга в раннем детстве) сильно сказывались на его речи.