Привет из Хальмер-Ю - Дмитрий Островский
– Серега! Мы вездеход возьмем? Поедем по тундре покатаемся? – говорили ему.
– Да делайте что хотите! Не мешайте кино смотреть! – отмахивался Алимкин.
И тогда водитель Леха заливал в вездеход сэкономленную соляру со своего «Урала».
Мы заводили вездеход ГТС и всей командой отправлялись «гонять» по бескрайним просторам тундры.
Это ощущение я до сих пор не могу забыть.
Полная свобода!
Едем куда-нибудь в сторону Карского моря, кругом первозданная красота Заполярья. И никого на десятки, а может и сотни километров.
– По тундре! По широкой дороге……! – напеваю я про себя, протирая рукавицей замерзшее окно вездехода, и всматриваюсь в заснеженную даль.
Пурга
Про количество снега в тундре хочется рассказать отдельно.
Когда метет пурга, видимость составляет максимум три метра. Это в лучшем случае. Между отдельно стоящими зданиями был натянут тросик (металлический шнур). И вот для чего.
Начинается пурга, ты выходишь на улицу.
Снег метет «сплошной стеной». Такое чувство, что снег падает не вниз, а летит горизонтально. Это явление я видел только в тундре. Держишься руками за трос и идешь в соседнее здание. Идешь буквально наугад. Отошел от казармы на два метра. Обернулся. И не видно казармы! Только белая стена снега за спиной. И спереди такая же картина.
А если идти не по тросику, а наугад, то уже через три метра можно потеряться в этом снежном вихре.
И уйти куда-нибудь в безжизненную тундру.
Потом уже весной какие-нибудь кочевники-оленеводы случайно найдут оттаявший из-под снега «трупик». Вот такие дела!
Пурга может идти день, а может идти неделю.
Пурга может налететь в одну секунду и потом также внезапно закончится. Меньше чем за сутки пурга может замести снегом двухэтажный дом под самую крышу. Я сам это видел.
Можно вскарабаться по сугробу и зацепиться руками за край кровли двухэтажного дома. Кстати, одной из забав у детишек в Хальиер-Ю были прыжки с крыши дома в сугроб.
В тундре во всех домах уличная дверь открывается всегда только вовнутрь. А к самому дому возле входа обычно пристроен тамбур-«предбанник». Это для того, чтобы можно было откопать выход и выйти на улицу. Открываешь дверь, а она замурована снегом.
Сначала откапываешь снег в тамбур, пока не увидишь «свет в конце тоннеля». Увидел «свет»? Аха, хорошо!
Теперь из тамбура выкидывай снег обратно на улицу!
Вы только представьте себе, что будет, если уличная дверь будет открываться наружу! Люди просто не смогут выбраться из своего жилища.
У жителей первого этажа пейзаж за окном частенько состоял из сплошной белой стены снега. Вечером начинается пурга, ты ложишься спать и слушаешь, как завывает ветер. Просыпаешься утром, подходишь к окну. Еще позевывая и потягиваясь, отодвигаешь штору, чтобы насладиться видом из окна.
А взгляд твой цепляется на оконной раме.
Потому как окно «замуровано» снегом снаружи.
*****
Однажды после такой пурги командир нас отправил на «Урале» в поселок по какой-то нужде.
– Островский! Возьми лопату. Поедешь с водителем в Хальмер-Ю. Откопаешь машину, если забуксуете, – сказал мне командир части.
Мы проехали метров триста и «сели» по самые двери. Я начал откапывать машину. Подкладывал под колеса специально припасенные траки (звенья от гусеничной цепи трактора). Водитель «газовал», мы прорывались еще на двести-триста метров и опять «садились» в снегу по самые двери кабины.
– Нет! Так мы до вечера не доедем! Пойду еще пару человек позову! – произнес водитель Леха и пошел в часть. А я продолжал откапывать «Урал».
Вскоре Леха вернулся с «пополнением». Наше «сафари» продолжилось. «Урал» чуть проезжал, потом со всей дури закапывался колесами в снег по самые двери. Теперь уже втроем мы откапывали машину. Освобождали колеса из снежного «плена», подкладывали под них траки. Водила опять «газовал», а мы втроем подталкивали «Урал» сзади. Так потихоньку двигаясь в сторону поселка. Мы даже перестали залезать в кузов машины. Так и шли сзади с лопатами. «Урал» чуть разгонялся и опять застревал. До поселка мы донесли машину буквально на руках.
За два часа мы проехали всего три километра! Можно пешком уже дойти, или даже доползти «по-пластунски». Обратно в часть мы уже вернулись быстрее. По выкопанной колее.
Да, друзья мои! Снега в тундре очень много!
Нет! Не так!
Снега в тундре обалдеть как много!
Телевизор-барометр
Был у нас в части черно-белый телевизор.
Еще советский «Рекорд».
От уличной антенны, которая висела на крыше казармы, в хорошую погоду можно было поймать два телеканала: «Первый» и «Россия».
Сигнал постоянно пропадал.
Тундра же! То ветер, то снег.
Кто-нибудь из моряков залезал на крышу и ворочал антенну в разные стороны. Второй моряк стоял на улице у открытых дверей казармы. А третий – возле телевизора.
– Вправо давай! – кричал тот, который у телевизора.
– Правее! – дублировал второй тому, кто на крыше.
– Стоп! Вот блин! Чуть левее! – кричал моряк у телевизора.
– Стой! Левее-е-ее! – повторял моряк на улице у дверей.
– А-а! Ладно! Вроде нормально! – вглядываясь в экран, махал рукой моряк у телевизора.
– Нормально-о-ооо! Сле-ее-за-ай! – вторил ему моряк на улице.
А потом мы уже всей командой «прилипали» к экрану. Можно было посмотреть новости или даже какой-нибудь фильм. Конечно с сильными помехами, но все-таки. Очень хотелось узнать, что там происходит на Большой Земле.
Но как только начиналась пурга – сигнал пропадал совсем. По телевизору начиналось шипение и шли сплошные мерцающие помехи.
Если смотреть на эти помехи несколько минут, то начинает напоминать падающий снег.
И тогда мы говорили: «По телевизору пургу показывают».
По «телику» можно было определить, какая погода сейчас на улице.
– Ну-ка! Включи телевизор! Что там?! – проснувшись с утра, спрашивал кто-нибудь у дневального, прежде чем выйти на улицу.
Дневальный включал «телик». Там шли помехи.
– Понятно! Пургу показывают. Значит и на улице пурга! – и точно, мы открывали дверь из
