Вальтер Варлимонт - В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

Генерал Кейтель, по сути, не обладал ни способностями, ни характером, чтобы быть начальником Генерального штаба у такого человека, как Гитлер, и он сразу же, не сопротивляясь, позволил понизить себя до положения начальника канцелярии. Он не понимал, что никогда и не было намерения делать из него нечто другое. Здесь уместно привести некоторые высказывания Бломберга весной 1945 года, когда он находился под арестом в Нюрнберге. Когда я выразил удивление по поводу того, что Кейтеля назначили главой ОКВ, Бломберг ответил, что в конце января 1938 года он не мог да и не хотел предлагать Гитлеру фамилию какого-либо офицера, который, по его мнению, подошел бы на должность главнокомандующего ОКВ при фюрере. На вопрос Гитлера: «Как зовут того генерала, который до сих пор служит в вашем управлении?» – Бломберг ответил: «О, это Кейтель; он не подходит; просто-напросто человек, который руководит моей канцелярией». Поняв это буквально, Гитлер тут же сказал: «Именно такого человека я и ищу».

Долгое время Кейтель верил высокопарным фразам, которые произнес Гитлер, вводя его в должность главнокомандующего ОКВ[19]: «Вы мое доверенное лицо и единственный советник по всем вопросам, касающимся вермахта». Он был искренне убежден, что его назначение требует слепо солидаризироваться с пожеланиями и указаниями Верховного главнокомандующего, даже если сам с ними не соглашался, и точно доносить его пожелания до всех, кого они касались. На основании тех слов Гитлера убежденность Кейтеля в этом все больше становилась для него жизненным правилом. Он сознательно трудился в этом направлении, и явно ни в каком другом; он был неутомимым тружеником, но не имел собственных твердых убеждений и поэтому всегда был склонен к компромиссу; на его посту такие черты характера оказались фатальными.

Йодль тоже, хотя и по другим причинам и с другими намерениями, привнес в свою работу решимость подавлять любую критику «гениальности фюрера», которую он или другие, возможно, понимали. Наиболее яркой иллюстрацией этому является запись в его дневнике 10 августа 1938 года: «Меня вызвали в Бергхоф вместе со старшими офицерами сухопутных сил. После обеда фюрер говорил почти три часа, разъясняя свой подход к политическим вопросам. Затем некоторые генералы пытались указать фюреру, что мы совсем не готовы. Что было, мягко выражаясь, неудачным. Есть ряд объяснений их трусливой позиции, к сожалению широко распространенной в Генеральном штабе сухопутных войск. Во-первых, Генеральный штаб мучается воспоминаниями о прошлом и, вместо того чтобы делать то, что ему велят, и заниматься военной работой, считает, что несет ответственность за политические решения. Он продолжает свою работу с прежним рвением, но без души, поскольку в конечном счете не верит в гениальность фюрера. Ему очень подходит сравнение с Карлом XII. Неизбежно результатом такого нытья станет не только громадный политический ущерб, – ибо весь мир знает о разногласиях между генералами и фюрером, – но и угроза боевому духу войск. Однако придет время, и фюрер, несомненно, найдет неожиданные способы поднять моральный дух как армии, так и народа».

Безграничная вера Кейтеля и Йодля в Гитлера и их ощущение, что единое командование вермахтом отныне обеспечено, привело двух этих людей к тому, что они сыграли решающую роль в углублении разногласий между Верховным главнокомандованием и Генеральным штабом сухопутных войск, хотя оба являлись армейскими офицерами. Поэтому элементарному единству вермахта вредили разногласия по поводу того, что при любых обстоятельствах являлось весьма сомнительной формой организации; и эта ситуация усугублялась тем фактом, что несколько старших офицеров ОКВ сочли своим долгом никому не уступать в своем энтузиазме улучшить отношения с «партией».

Однако в результате замешательства, в которое привела вермахт европейская политика Гитлера с весны 1938 года, не возникло ни одной новой идеи и не было сделано ни одного шага на пути создания системы объединенного военного командования. По натуре своей Гитлер действовал беспорядочно и питал отвращение ко всему, что наделено законным статусом. Поэтому, хотя он и называл ОКВ своей личной ставкой, вытекающую из такого статуса организационную суть ОКВ во внимание не принимал. Он фактически повторил 18 февраля свое обещание Кейтелю, что «никогда не примет решение, касающееся вермахта, не выслушав сначала мнение своего начальника штаба»[20]. Тем не менее всего лишь несколько недель спустя, когда начались приготовления к австрийскому аншлюсу, он устроил полнейшую неразбериху, вместо того чтобы дать время и возможность для нормального военного планирования, хотя такое планирование предназначалось исключительно для содействия его же собственным военным авантюрам.

Первый шаг был сделан в ночь с 9 на 10 марта, когда пришли новости об указе Шушнига о плебисците. Верховный главнокомандующий срочно вызвал Геринга, Рейхенау (из Каира) и еще двух генералов, которых он знал лично, с целью обсудить с ними, какие военные меры надо принять, чтобы пригрозить Австрии и оказать на нее давление. Кейтель был, видимо, лишь проинформирован личными сотрудниками Гитлера о том, что произошло, утром 10 марта, и Йодль пишет: «…отправившись в рейхсканцелярию в 10 утра, я поспешил за ним, чтобы вручить ему старый план» (разработанный штабом). Позднее вызвали начальника штаба сухопутных сил, и тот доложил Гитлеру, что армия никоим образом не готова к выполнению такой задачи. Тем не менее в течение пяти часов пришлось подготовить импровизированные приказы, с тем чтобы выделенные части могли начать движение. Вот так появилась директива ОКВ от 11 марта, в которой среди прочего было объявлено, что Гитлер берет командование этой операцией на себя. Военно-морской флот, действуя на свою ответственность и без какого-либо участия ОКВ, предпринял меры предосторожности против возможных более широких последствий и приказал «всем кораблям спешно направиться в порты приписки». Собственное описание Кейтелем той роли, которую он сыграл, символично:

«Следующая ночь (с 10 на 11 марта) была для меня адом. Один за другим телефонные звонки из Генерального штаба сухопутных войск, от Браухича и, наконец, около 4 часов утра от тогдашнего начальника оперативного штаба ОКВ генерала Вибаха, и все умоляли меня уговорить фюрера отказаться от переброски войск в Австрию. У меня не было ни малейшего намерения даже ставить этот вопрос перед Гитлером. Я пообещал сделать то, что они просили, и вскоре после этого, не сделав ничего, перезвонил им и сообщил, что Гитлер отказался. Фюрер так ничего об этом и не узнал, а если бы узнал, то его мнение об армейских штабистах разлетелось бы в пух и прах, а мне хотелось уберечь обе стороны от подобного опыта»[21].