Чингисхан. Верховный властитель Великой степи - Александр Викторович Мелехин
Священная гора Бурхан Халдун. Монголия.
Как явствует из истории семьи Алан гоо[49], способ хозяйствования прародителей Чингисхана соединил в себе характерные для присваивающего способа ведения хозяйства охоту, рыболовство и собирательство съедобных растений[50] с «особым типом производящего хозяйства — кочевым скотоводством»[51].
Формирование в степях Центральной Азии хозяйственно-культурного типа скотоводов-кочевников сухих степей Евразии[52] послужило основанием говорить о новых условиях жизни древних предков монголов, которые создал переход к кочевому скотоводству.
«Прежде всего племена степных пространств Центральной Азии приобрели постоянный и достаточный источник существования, подчас даже избыток высококачественных продуктов и сырья. Количество пищи лимитировалось наличием скота, его продуктивностью и площадью пастбищ, от которых зависело теперь благосостояние коллектива… А так как скот и пастбища — легко отчуждаемое имущество, то у различных коллективов, связанных между собой отношениями родства и свойства, возникала необходимость в постоянной готовности к их защите. Это способствовало существенным изменениям в социальной организации общества. До этого община состояла, как правило, из представителей двух-трех матрилинейных тотемических родов, связанных брачными отношениями своих членов и вытекающими из этого взаимными обязательствами (совместная коллективная охота, взаимопомощь, кровная месть, нормы экзогамии[53]).
Экономическая основа кочевого скотоводства стала базой для формирования нового типа общины… При сохранении кровнородственной основы в общине стали медленно изменяться принципы линейности родства, что было связано с расширением роли и функций мужчин в обществе… Так постепенно складывается понятие о двойном родстве, закрепленное в монгольских терминах родства (родство по матери и родство по отцу), причем родство по отцу постепенно выходит на передний план…
Род и община становятся постепенно патрилинейными, а на смену тотемическому материнскому роду приходит генеологический отцовский род. Постоянное ядро общины составляет группа родственников разных поколений, принадлежащих к одному отцовскому роду…
Явления, сопутствовавшие перестройке общественной организации у народов, генетически связанных с монголами… бытовали вплоть до конца I тысячелетия новой эры»[54], т. е. как раз в рассматриваемую нами эпоху прародителей Чингисхана.
В справедливости приведенных выше суждений ученого-монголоведа Л. Л. Викторовой мы убедимся, продолжив анализ сообщений монгольского летописца. В них как раз и были засвидетельствованы «явления, сопутствовавшие перестройке общественной организации у народов, генетически связанных с монголами»: зафиксирована смена тотемов, а затем и вовсе замена старого представления о тотемистическом происхождении родоначальника монголов на понятие о его небесном происхождении, описаны древнемонгольские патрилинейные роды и община.
Итак, вслед за древними летописцами обратим внимание читателей на следующие ключевые моменты:
Во-первых, имена самих мифологических прародителей Чингисхана — Бортэ чоно и его супруги Хоо марал, в переводе с монгольского означающие Серый Волк и Прекрасная Лань, свидетельствуют о тотемизме древних монголов. Эти священные животные были объектами религиозного почитания (тотемом) древних монголов, считались их покровителями. Причем первым тотемом и прародительницей древних монголов считается Хоо марал (Прекрасная Лань), подтверждением чему являются произведения «звериного стиля» в искусстве древних монголов — оленные камни[55].
Для дальнейших стадий религиозного развития характерно отождествление родоначальника с божеством-тотемом. Примером тому и является «Легенда о Бортэ чоно…», включенная в «Сокровенное сказание монголов»; в этой легенде родоначальник монголов был назван именем их тотемного кумира Бортэ чоно (Серый Волк).
Однако объявление прародителем древних монголов только одного из двух их прежних тотемов-прародителей — «почтенного эмира по имени Буртэ-чинэ (Бортэ чоно. — А. М.), главы и вождя некоторых племен»[56], является убедительным подтверждением вывода Л. Л. Викторовой о том, что в период становления производящей экономики «род и община становятся постепенно патрилинейными, а на смену тотемическому материнскому роду приходит генеалогический отцовский род»[57].
Во-вторых, древние летописцы сообщают о том, что родоначальник древних монголов Бортэ чоно был рожден «по благоволению Всевышнего Тэнгри». Это свидетельствовало о том, что на определенном этапе развития древнемонгольского родоплеменного общества старое представление о тотемистическом происхождении родоначальника монголов, характерное для регулятивной системы присваивающего способа хозяйствования, уже было недостаточным, и его дополнили новым понятием о небесном происхождении родоначальника властвующего рода, в результате чего генеалогия прародителей Чингисхана обрела новое, явное политическое и идеологическое содержание[58].
Современные ученые-правоведы считают, что «подобные изменения были обусловлены становлением производящей экономики, повлиявшим в том числе и на идеологию, а также связанную с ней регулятивную систему. Так, для новой идеологии становится характерным изменение культов…, т. е. изменяется мифологическое сознание (выделено мной. — А. М.)»[59].
На смену мифологическому сознанию человека присваивающей экономики приходит мифологическое сознание человека раннеклассового общества, оперирующего иной системой мифов.
В основание этой системы была положена «Легенда об Алан гоо», которая, будучи использована автором «Сокровенного сказания монголов», логически продолжала «Легенду о Бортэ чоно» и была призвана окончательно и безоговорочно обосновать с позиций верований древних монголов — тэнгрианства — «небесное избранничество» прародителей Чингисхана: во-первых, подтвердить небесное происхождение «главы и вождя некоторых племен» монголов Бортэ чоно, и, во-вторых, объявить о «небесном мандате» на ханскую власть рода хиад-боржигин, из которого ведет свое происхождение Чингисхан.
В этой легенде, зафиксировавшей следующий важный этап эволюции мировоззрения такой социальной группы, как древнемонгольский род, рассказывается о том, что потомок Бортэ чоно в двенадцатом поколении, главенствовавший над коренными монгольскими родами — «старой ветвью» Хиянова рода, дарлигин-монголами — Добун мэргэн, умер рано, оставив свою жену Алан гоо (род. около 930–940 гг. н. э.) с двумя сыновьями-сиротами. Но после смерти мужа Алан гоо родила еще троих сыновей. Возникшие сомнения и подозрения со стороны их общих с Добун мэргэном сыновей и ее сородичей Алан гоо попыталась развеять рассказом о небесном происхождении трех последних детей: «Бэлгунудэй, Бугунудэй, сыны мои! У вас явились подозренья, как это ваша мать троих вам братьев народила, и чьими будут эти сыновья. В своих сомнениях сыновьих вы правы. Но вам неведомо одно лишь только. И истинно вам это говорю: к нам в юрту каждой ночью чрез верхнее орхо Всевышний Тэнгри нисходил[60], вокруг сиянье исторгая. Он гладил чрево грешное мое, сияние его в меня входило. Когда ж луна должна сойтись и разминуться с солнцем, он, словно желтый пес, виляющий хвостом, поспешно уходил; и яркий свет за ним струился[61]. Ужели нужно что-то молвить боле. Ведь ваши братья — Небесного Владыки сыновья.
Негоже вам, сыны мои,
Уподоблять их черновласой черни.
Когда владыками над всеми
Взойти им время подойдет,
Великий смысл рожденья сыновей моих
Откроется простолюдинам[62]»[63].
Обращает на себя внимание следующая фраза Алан гоо: «Когда ж Луна должна
