Собаки и тайны, которые они скрывают - Элизабет Маршалл Томас
Однако я узнала две вещи о навигационных способностях Миши. Во-первых, его навыки, вероятно, не были врожденными или были не полностью врожденными. В противном случае другие хаски должны были бы также обладать ими. Но я знала, что другие сибирские хаски не обладали способностями к навигации. Здесь в качестве примера можно взять Мэри, подружку Миши. Когда они были вместе, Миша прокладывал маршрут для них обоих, и это было не так просто, поскольку она, молодая и восторженная, скакала впереди него, часто сворачивая куда попало, и Мише приходилось догонять ее. Догнав, он напрыгивал на Мэри, буквально сбивая ее с пути и заставляя развернуться. Если после всех его усилий она все же не шла туда, куда он хотел, он смирялся и следовал за ней.
Многие другие собаки подчинились бы своему вожаку, но Мэри была немного избалована Мишей, который поощрял ее делать все, что она хочет. Миша, несомненно, был сильнее и легко мог доминировать, но он был без ума от своей партнерши и матери своих щенков. Он позволял ей делать все что заблагорассудится. Я была уверена, это доставляло Мэри удовольствие. Однако в результате она так и не научилась самостоятельно находить путь.
В такой ситуации эти собаки были похожи на двух человек, едущих в автомобиле, когда водитель лучше и легче запоминает маршрут, нежели пассажир. И в последующие годы, когда Миши уже не было рядом, Мэри постоянно терялась, если отправлялась куда-нибудь побродить в одиночку. Даже когда она выходила со своей приемной дочерью, метисом динго и спаниеля по кличке Фатима, которая прекрасно ориентировалась, они терялись.
Дело в том, что в иерархии их группы Мэри была на самом верху, а Фатима, на поколение младше, занимала одно из последних мест. Когда Фатима путешествовала с Мэри, Мэри была лидером. Доминирующая, но не обладающая нужными знаниями, Мэри часто проваливала эту задачу. При этом она вовсе не была глупой собакой, отнюдь! Как только Мэри понимала, что заблудилась, вместо того чтобы обратиться к Фатиме за советом, она просто садилась у кого-нибудь на пороге. Фатима послушно садилась рядом с ней, и в конце концов я приезжала на машине, чтобы отвезти их домой. Люди, чей дом Мэри выбирала, читали информацию на ее жетоне и звонили мне, но подробности моего прибытия Мэри не интересовали. Со своей верной приемной дочерью она лениво запрыгивала в машину, как усталый покупатель садится в такси. Люди, позвонившие мне, при этом очень удивлялись, ведь они предполагали, что потерявшаяся собака должна быть очень испуганной, и ожидали, что Мэри будет бурно радоваться, увидев меня.
Был еще один аспект Мишиной способности ориентироваться. Хотя он безошибочно проходил через город, его техника не всегда была применима в сельской местности, особенно если он не добирался до исходной точки самостоятельно. Из моего дома в Кембридже он и Мэри иногда самостоятельно добирались до города Конкорда, расположенного примерно в двадцати милях, и через несколько дней успешно находили дорогу домой. Но если я брала этих собак с собой, когда ездила к родственникам в Нью-Гемпшир или на остров Нантакет, и там собаки уходили бродить, то Мише не всегда удавалось привести Мэри обратно в дом моих родственников. Возможно, он чувствовал себя менее уверенным в незнакомой обстановке и подчинялся ее неумелому лидерству. Какой бы ни была причина, если эта пара бродяг терялась в незнакомой местности, использовали технику Мэри, чтобы вернуться домой, и ждали меня на чьем-нибудь крыльце.
* * *Еще одним очень важным навыком Миши было то, как он вел себя на проезжей части. В Кембридже, пожалуй, самые безобразные водители в США, однако ни одна машина не задела Мишу. Видимо, он разделил улицы и движение на них на четыре категории и разработал разные стратегии для каждой из них. Худшими и наиболее опасными были оживленные улицы и площади с разнонаправленным движением. Этих мест Миша избегал, обходя стороной.
Во вторую категорию входили несколько автомагистралей с ограниченным въездом и выездом, где интенсивное движение было особенно опасно для собак. Не только потому, что убийство собаки не влечет за собой никакой юридической ответственности, но также и потому, что автомобилисты вообще редко замечают собак. Миша не мог обойти шоссе и двигаться туда, куда хотел, поэтому он дипломатично подходил к машинам с умильным выражением на хитрой морде, пытаясь их задобрить.
Возможно, многие собаки относятся к автомобилям как к одушевленным существам. Собаки, преследующие машины, очевидно, видят в них больших, непослушных копытных, которых необходимо контролировать. Но Миша не гонялся за машинами. Это был хаски, а представители этой породы не чувствуют сильной потребности помогать людям. Тем не менее, он хорошо понимал, что автомобили могут быть чрезвычайно опасными. Поэтому Миша предлагал им мир. Он смиренно стоял на краю шоссе, опустив голову и хвост, прикрыв наполовину глаза и вежливо прижав уши. Если бы машины могли его увидеть, они бы поняли, что он не оспаривал их авторитет.
Но как только машин становилось мало, смирение Миши куда-то исчезало. Его уши поднимались, хвост тоже, и он бесстрашно проскакивал между ними – само воплощение уверенности. Пес быстро преодолевал шоссе и, довольный, шел своей дорогой. Ни разу, когда я наблюдала за ним, мне не приходилось слышать визг тормозов. Впрочем, иногда Миша терял меня возле такой магистрали – мне не хватало его мужества, а также его скорости и ловкости, и обычно мне приходилось ждать гораздо дольше,
