Адам Браун - Карандаш надежды. Невыдуманная история о том, как простой человек может изменить мир
Каждый день капитан давал нам свежую сводку погоды и координаты судна. Карты Google еще не вошли в нашу повседневность, поэтому студенты с волнением записывали широту и долготу, чтобы потом с их помощью определить наше положение на настоящей бумажной карте. Администратор (также именуемый деканом по студенческим вопросам), которого мы еще не видели, после обеда связывался с капитаном Баззом по внутренней телефонной связи и давал указания в отношении процедур и мероприятий. За успокаивающие радиосеансы мы прозвали его Голосом. Поздним вечером раздавался громкий звук – «Бим-бом!» – а затем по всему судну эхом звучал Голос.
– Добрый вечер! Прослушайте вечерние объявления, – мурлыкал громкоговоритель, хотя вполне мог бы сказать: «Вы слушаете “Голос”, радио, где много музыки и мало разговоров…» Капитан Базз и Голос не волновались, мы тоже.
Почти две недели мы терпели звон посуды и скользящие стулья, а океан становился все суровее. На рассвете тринадцатого дня плавания, примерно в тысяче километров от берегов Аляски, я пребывал в глубокой дреме после снотворного, а наш корабль вошел в пересечение трех сильных штормов. Вскоре после того, как я проснулся, в громкоговорителе зазвучал потрескивающий Голос.
Бим-бом!
– Доброе утро! – Голос звучал так, как будто всю ночь не спал. – Мы столкнулись с неблагоприятными метеоусловиями и проходим зону очень сильного волнения. Просим всех надеть спасательные жилеты и оставаться в своих каютах. Это простая мера предосторожности для обеспечения безопасности пассажиров. Повторяю: пожалуйста, наденьте спасательные жилеты и не выходите из кают.
Мы с Джаретом переглянулись, нервно улыбнулись и начали рыться в шкафу, чтобы достать наши громоздкие спасательные жилеты. Когда мы вышли из Ванкувера, всех студентов вечером собрали на инструктаж на тему пунктов сбора, куда надо прийти в случае чрезвычайной ситуации. Потом мы тренировались садиться в подвешенные за бортом корабля спасательные шлюпки. Мы нарядились в спасательные жилеты, с интересом включали на них маячки и тыкали друг в друга, пытаясь казаться крутыми. Все было как на первом курсе, и на инструктора никто не обращал особого внимания.
Но сейчас это была не тренировка, хотя ситуацию еще никто не принимал всерьез. Мы с Джаретом застегнули жилеты, встали на матрас и начали наблюдать, как волны за иллюминатором поднимаются все выше и выше. Примерно час мы взлетали и падали вместе с кораблем, как ковбой на брыкающемся мустанге на ярмарке штата. И тут по всему судну прошла вибрация.
– Что-то не так, – с беспокойством сказал Джарет.
Тогда мы еще не знали, что три шторма породили волну-убийцу высотой 18 метров. Она промчалась по океану и врезалась в наше судно со стороны носа. Стена воды вдребезги разбила бронированные стекла рубки и залила силовую установку. Ледяная вода замкнула электронику, двигатели умерли, навигационные приборы отключились.
Бим-бом!
Голос говорил так, будто только что пробежал марафон: между каждым предложением он делал глубокий вдох.
– Внимание! Выходите на четвертый ярус и выше! Не пользуйтесь лифтом! Помогайте подняться по лестнице женщинам и детям. Немедленно идите к точкам сбора, не снимая спасательных жилетов!
В грудь ударила тяжесть осознания, и я выдохнул. К горлу из желудка подступила желчь, ноги обмякли, больше не было сил стоять.
Из инструктажа я помнил, что болтающиеся за бортом шлюпки – единственный выход с судна. В таких условиях мы просто не сможем выбраться наружу и погрузиться в них, а надувной плот тут же перевернется. Надежного плана спасения не было.
«Сегодня я умру, – пронеслась мысль. – Еще два часа, и я захлебнусь в ледяной воде».
Я был как в невесомости. Этого не может быть!
«Мы наверняка пойдем ко дну, – думал я. – И я ничего не могу сделать. – Я почувствовал, что начинаю паниковать. – Но за что? Разве для этого я здесь? Чтобы сгинуть посреди океана?» Я закрыл глаза, спросил об этом высшую силу, которой всегда молился, и меня охватила волна спокойствия.
Я был абсолютно уверен, что мой час не пробил. Это было ни на что не похожее чувство. Раньше такого никогда не было. Внезапно я четко понял, что мне предстоит сделать на этом свете нечто больше, чем исчезнуть в пучине. «В 21 год погиб в океане» – не про меня. Не будет бдений при свечах и стипендий моего имени. Я пока не знал, в чем именно мое предназначение, но неожиданно понял, что, во-первых, оно существует, а во-вторых, я его еще не исполнил. Уверенность, что я выживу, пришла так же быстро, как мысль о смерти.
Теперь оставалось придумать, что делать.
Я опять посмотрел в иллюминатор и увидел противника. Мы находились в северной части Тихого океана, почти в тысяче километров от берега, зимой и яростно боролись с волнами. Понятно, что переохлаждения не избежать. Из тренировок отложилось в памяти, что, если придется покинуть корабль, надо надеть теплую одежду с длинным рукавом. Чтобы сохранить тепло, я быстро надел университетские баскетбольные штаны и толстовку с капюшоном. В эту минуту в каюту ворвались мои друзья – Дэйв и Рид.
Дэйв был очень набожным парнем, сыном пастора. Рид родился в Техасе, был настоящим джентльменом-южанином. Джарет – возвратившимся к вере христианином из Стиллуотера в Оклахоме. Поэтому я очутился не просто в компании братьев по оружию, а в настоящей рыцарской дружине.
– Снаружи у всех истерика, люди собираются в кружки и молятся, думают, что мы все погибнем, – выпалил Рид.
Они с Дэйвом заявили, что наш долг – во что бы то ни стало оставаться сильными и вывести остальных по лестнице на пятый и шестой ярусы.
– Что бы ни случилось, – сказал Рид, – надо сохранять присутствие духа и всем видом показывать, что мы победим. Люди будут искать в нас поддержку, поэтому, как бы плохо ни было, обязательно старайся выглядеть невозмутимым.
Перед тем как выйти в хаос, я переоделся в тонкую шерстяную толстовку с длинным рукавом и светлые штаны, которые оказались в багаже. Чтобы выжить, мне придется плыть, а удержаться на плаву в легко промокающей тяжелой одежде невозможно.
Я посмотрел в зеркало и задрал майку. На груди была татуировка. За два года до этого я написал над сердцем слова «Ани маамин» – древнееврейское «Я верю» – в зеркальном отражении, чтобы правильно читать их каждый день в зеркале. Это первые слова Символа веры. В нем говорится, что, если в этой жизни поступать правильно, наградой будет искупление в мире грядущем. Делая татуировку, я отдавал дань вере, ведущей человека через самые черные минуты, но теперь моя вера в высшую силу по-настоящему стала единственной надеждой.
«Ани маамин». Я повторил эти слова, молясь хранящим меня силам, а потом вышел из каюты навстречу панике.
Мы вчетвером разошлись по своим пунктам сбора, чтобы помочь другим подняться наверх. Корабль бросало все яростнее. Когда люди были в относительной безопасности, я нашел уголок на шестом этаже, сел и прислонился к лифту. Студенты искали пары и крепко обнимались, надеясь, что удвоенный вес поможет удержаться во время качки. Я держался рядом с Джаретом и Ридом и сцепился руками со стоявшей рядом девушкой. Слева от меня член команды начал раскачиваться как под гипнозом, сжимая Библию в одной руке и четки в другой. Ему было за сорок и он служил на MV Explorer много лет. Если даже он так испуган, дело и правда плохо. Я закрыл глаза и потер буквы на груди.
Бим-бом!
Говорил капитан Базз. Он сообщил, что нам придется выдержать шторм и команда делает все возможное, чтобы восстановить управление остановившимися двигателями. Он не упомянул о том, что подал сигнал бедствия береговой охране и спасение уже в пути.
Пока мы ждали дальнейших указаний, крики, молитвы и плач все не смолкали. Я расположился вне обеденного зала. Пытаясь удержаться на ногах, студенты хватались за столбы, поручни и друг за друга и надеялись, что судно не перевернется. Корабль кренился с боку на бок, почти параллельно воде. По полу столовой со зловещим скрежетом перекатывались осколки посуды, ножи и вилки. Не знаю, что было страшнее – понимание того, что мы отданы на милость океану, или иллюминаторы, в которых в зависимости от крена появлялись то вода, то тучи.
Через несколько часов группа студентов решила придумать, как выбраться из западни. Мы знали, что надо спустить шлюпки, но шлюпбалки[11] были снаружи. К ним вели деревянная дверь и мостик в три метра шириной, огороженный крепкими леерами[12]. Может, если как следует в них вцепиться, получится добраться до шлюпки? Кто-то предложил попробовать. Моряк приоткрыл дверь, и тут же жестокий ветер распахнул ее настежь.
– Закрой! Закрой ее! – завопили студенты.
