Николай Шмелев - С малых высот

- Скончался...

Гнев и ярость вызвал у нас разбойничий налет американских самолетов на наши войска. В самом деле, разве можно оправдать его ссылкой на потерю экипажами ориентировки, как это сделал представитель ВВС США?! Даже если такое произошло с первой группой, ее ошибку не могла повторить вторая, поскольку между ними поддерживалась радиосвязь. Ведущий первой группы мог сообщить второй о том, что в долине находятся советские войска. Однако вторая группа вышла на ту же часть колонны, которую только что бомбили и поливали свинцом их предшественники. Нет, тут дело не было похоже на потерю ориентировки, на ошибку!

В свое оправдание американцы утверждали также, что их самолеты шли штурмовать фашистские войска, отступавшие из Греции в Триест. Это тоже не соответствовало истине. Немецкие войска двигались не рядом с городом Ниш, а примерно в четырехстах километрах от него.

Американское командование, конечно, извинилось перед нашим за этот "инцидент". Но что толку от этих лживых слов? Ими не вернешь наших дорогих товарищей, погибших во время предательского налета "союзников".

А праздник Великого Октября мы все-таки отметили. Жизнь брала свое.

* * *

Войска 3-го Украинского фронта, продолжая наступление, переправились через реку Мораву и своими передовыми частями подошли к городам Паланка, Младеновац и Белград. 14 октября танкисты генерала В. И. Жданова ворвались на южную окраину югославской столицы и захватили мост через реку Саву. Плечом к плечу с нашими бойцами сражались воины Народно-освободительной армии Югославии. К вечеру 20 октября Белград был освобожден.

В этом стремительном наступлении активно участвовал и. наш авиаполк, поддерживая штурмовыми и бомбовыми ударами продвижение танков и пехоты. С нашей помощью наземные войска на ряде участков пересекли югославо-венгерскую границу. Освобождение братской Югославии подходило к концу. Впереди нас ожидали зеленые равнины Венгрии. 7 ноября 1944 года наши передовые части форсировали у Апатина и Ватина Дунай и захватили плацдармы на правом берегу.

...Утро. Тихо. Осеннее солнце медленно поднимается над горизонтом. Сытно позавтракав, летчики идут к самолетам, чтобы заблаговременно осмотреть их и принять от механиков.

Ко мне подошел Петр Косачев и доложил.

- Товарищ командир, самолет к вылету не готов. Не работает радиостанция. В передатчике перегорели две лампы.

- Немедленно доложите инженеру полка. Если ламп нет, пусть заменят передатчик.

Не успел Косачев отойти от меня, как с командного пункта передали:

- Комэска три к командиру полка. Шевригин встретил меня с раскрытой картой.

- Вот на этой станции, - указал он, - стоят пять немецких эшелонов с войсками и техникой. Вашей эскадрилье нужно нанести по ним удар. Вылетайте немедленно.

- Ясно, товарищ подполковник, разрешите выполнять?

- Выполняйте!

Летчики уже ждали меня возле моего самолета, чтобы получить боевую задачу. Ко мне подбежал запыхавшийся Косачев:

- Товарищ лейтенант, техник и радиомеханик заканчивают установку нового передатчика, самолет к вылету готов.

- Хорошо, - ответил я. - А то мне пришлось ломать голову: кого взять вместо тебя. Задачу поставили очень сложную.

- Наверное, фашистов по траншеям гонять будем, - заметил Петр Орлов.

- А я думаю артиллерию глушить, - сказал Николай Сербиненко.

- Не угадали, - ответил я им, - будем громить эшелоны на станции,

Все стало ясно. Хуже нет, когда неизвестно, куда и зачем лететь. А когда узнаешь, какая поставлена задача, сразу становится легче на душе. Все быстро нашли на карте нужную железнодорожную станцию и проложили к ней маршрут.

И вот мы в воздухе. Слева от меня летчик Петр Орлов, справа - Романцов, Ивакин, Дорохов и Косачев. Вторую шестерку ведет Михаил Антипов. Нас прикрывают восемь истребителей во главе с Героем Советского Союза Виктором Меренковым.

Идем плотным строем на высоте тысяча восемьсот метров. Впереди виден окутанный утренней дымкой Дунай. На его западном берегу наши наземные войска ведут бои.

За десятки километров заметен дым горящих югославских деревень.

Вот и широкая, темная лента реки. В районе Апатин она густо усеяна островами. Хорошо видны паромы, катера, лодки и даже фонтаны воды при взрывах снарядов.

Над линией фронта нас встречают огнем вражеские зенитчики. Идем с небольшим снижением на цель. Впереди отчетливо вижу железнодорожную станцию. Четыре эшелона стоят под парами, пятый - уже в пути.

- В атаку! За мной! - командую по радио и, повернув самолет влево, перевожу его в пике. За мной пикируют остальные самолеты, пуская реактивные снаряды и сбрасывая стокилограммовые фугасные бомбы.

В воздухе появляются черные шапки разрывов. Заговорила зенитная артиллерия противника.

- Еще заход! - даю я команду и снова бросаю самолет вниз. Станция - в дыму и огне. Только по высоким столбам пара можно определить, где стоят разбитые паровозы.

Пора собирать группу и уходить.

В этот момент я и вспомнил о пятом эшелоне. Неужели уйдет? Решение созрело быстро.

Обычно после штурмовки мы собирались и уходили к линии фронта. Теперь я повел эскадрилью на запад.

Настигнув пятый вражеский эшелон, мы развернулись и пошли в атаку. Зенитчики встретили нас ураганным огнем. Но они не смогли остановить стремительный натиск штурмовиков.

- Поезд свалился под откос! Ура! - слышу торжествующий возглас Антипова.

Потом узнаю голос Виктора Меренкова, который поздравляет друзей с успехом.

Вдруг в эфир врывается Косачев:

- Товарищ командир, отказал мотор.. Иду на вынужденную...

- Всем прекратить работу на передачу! Стать в круг и прикрыть посадку Косачева.

Самолеты один за другим разворачиваются влево, образуя вытянувшийся эллипс.

Вынужденная посадка всегда неприятна. Особенно тяжело становится на душе, когда приходится сажать машину на занятой врагом территории. Сколько в таких случаях летчика подстерегает всяких неожиданных опасностей!

Правда, Югославию мы не считали чужой. Здесь нас повсюду принимали тепло и сердечно. Но мы помнили, что там есть и враги - четники, которые активно сотрудничали с фашистскими оккупантами.

Одиннадцать штурмовиков ходили по кругу, внимательно наблюдая за самолетом Косачева. Вот он спланировал в огромный овраг и коснулся колесами земли. Едва не скапотировав, машина быстро остановилась, очевидно увязла в мягком грунте. Из кабины никто не вышел. В чем дело? Неужели летчик и стрелок погибли?

Нет, Косачев жив. Открыв фонарь, он медленно встал, вылез из кабины, неуверенно помахал рукой и лег возле самолета. Очевидно, летчик не успел выбросить прицел и при посадке разбил о него лицо.