Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 31. Март-апрель 1917

Дело не в оттенках, которые есть и между левыми. Дело в течении. Вся суть в том, что не легко быть, интернационалистом на деле в эпоху ужасной империалистской войны. Таких людей мало, но только в них – вся будущность социализма, только они – вожди масс, а не развратители масс.

Различие между реформистами и революционерами, среди с.-д., среди социалистов вообще, с объективной неизбежностью должно было претерпеть изменение в обстановке империалистской войны. Кто ограничивается «требованиями» к буржуазным правительствам о заключении мира или о «выявлении воли народов к миру» и т. п., тот на деле скатывается к реформам. Ибо вопрос о войне, объективно, стоит только революционно.

Нет выхода из войны к демократическому, не насильническому миру, к освобождению народов от кабалы миллиардных процентов господам капиталистам, нажившимся на «войне», – нет выхода, кроме революции пролетариата.

От буржуазных правительств можно и должно требовать самых различных реформ, но нельзя, не впадая в маниловщину, в реформизм, требовать от этих, тысячами нитей империалистского капитала опутанных людей и классов, разрыва этих нитей, а без такого разрыва все разговоры о войне против войны – пустые, обманчивые фразы.

«Каутскианцы», «центр» – революционеры на словах, реформисты на деле, – интернационалисты на словах, пособники социал-шовинизма на деле.

Крах Циммервальдского Интернационала. – Необходимо основать третий Интернационал

17. Циммервальдский Интернационал с самого начала встал на колеблющуюся, «каутскианскую», «центровую» позицию, что и заставило Циммервальдскую левую немедленно отгородиться, обособиться, выступить со своим манифестом (напечатанным в Швейцарии по-русски, по-немецки и по-французски).

Главный недостаток Циммервальдского Интернационала – причина его краха (ибо он потерпел уже идейно-политический крах) – колебания, нерешительность в важнейшем, практически все определяющем вопросе о полном разрыве с социал-шовинизмом и с социал-шовинистским старым Интернационалом, возглавляемым Вандервельдом, Гюисмансом в Гааге (Голландия) и пр.

У нас еще не знают, что циммервальдское большинство есть именно каутскианцы. А между тем это основной факт, который нельзя не учитывать и который теперь в Западной Европе общеизвестен. Даже шовинист, крайний немецкий шовинист Хейльман, редактор архишовинистской «Хемницкой Газеты» и сотрудник архишовинистского парвусовского «Колокола»{103} – (разумеется, «социал-демократ» и ярый сторонник «единства» социал-демократии) – должен был признать в печати, что центр или «каутскианство» и циммервальдское большинство – это одно и то же.

А конец 1916 и начало 1917 года окончательно установили этот факт. Несмотря на осуждение социал-пацифизма Кинтальским манифестом, вся циммервальдская правая, все циммервальдское большинство скатилось к социал-пацифизму: Каутский и Ко в ряде выступлений в январе и феврале 1917 года; Бурдерон и Мер гейм во Франции, голосуя единодушно с социал-шовинистами за пацифистские резолюции социалистической партии (декабрь 1916 г.){104} и «генеральной конфедерации труда» (т. е. общенациональной организации французских профессиональных союзов, тоже в декабре 1916 г.); Турати и Ко в Италии, где вся партия заняла социал-пацифистскую позицию, а Турати лично «поскользнулся» (и не случайно, конечно) до националистических, прикрашивающих империалистскую войну, фраз в речи 17 декабря 1916 года.

Председатель Циммервальда и Кинталя Роберт Гримм в январе 1917 года вошел в союз с социал-шовинистами своей партии (Грейлих, Пфлюгер, Густав Мюллер и др.) против интернационалистов на деле.

На двух совещаниях циммервальдцев разных стран, в январе и феврале 1917 года, это двойственное и двуличное поведение циммервальдского большинства было формально заклеймено левыми интернационалистами нескольких стран: Мюнценбергом, секретарем международной организации молодых и редактором прекрасной интернационалистской газеты «Интернационал Молодежи»{105}; Зиновьевым, представителем ЦК нашей партии; К. Радеком, польской с.-д. партии («Краевое Правление»); Гартштейном, немецким социал-демократом, членом «группы Спартак».

Русскому пролетариату многое дано; нигде в мире не удалось еще рабочему классу развернуть такую революционную энергию, как в России. Но кому много дано, с того много спросится.

Нельзя терпеть далее циммервальдское болото. Нельзя из-за циммервальдских «каутскианцев» оставаться дальше в полусвязи с шовинистским Интернационалом Плехановых и Шейдеманов. Надо порвать с этим Интернационалом немедленно. Надо остаться в Циммервальде только для информации.

Надо основать именно нам, именно теперь, без промедления новый, революционный, пролетарский Интернационал или, вернее, не бояться признать во всеуслышание, что он уже основан и действует.

Это – Интернационал тех «интернационалистов на деле», которых я точно перечислил выше. Они и только они – представители революционно-интернационалистских масс, а не развратители масс.

Если мало таких социалистов, то пусть спросит себя каждый русский рабочий, много ли было сознательных революционеров в России накануне революции февральской и мартовской 1917 года?

Дело не в числе, а в правильном выражении идей и политики действительно революционного пролетариата. Суть не в «провозглашении» интернационализма, а в том, чтобы уметь быть, даже в самые трудные времена, интернационалистом на деле.

Не будем обманываться надеждой на соглашения и международные конгрессы. Международные сношения, пока длится империалистская война, сжаты железными тисками империалистски-буржуазной военной диктатуры. Если даже «республиканец» Милюков, вынужденный терпеть побочное правительство Совета рабочих депутатов, не пустил в Россию, в апреле 1917 года, швейцарского социалиста, секретаря партии, интернационалиста, участника Циммервальда и Кинталя, Фрица Платтена, хотя он женат на русской, ехал к родственникам жены, хотя он участвовал в революции 1905 г. в Риге, сидел за это в русской тюрьме, внес залог для освобождения царскому правительству, хотел получить этот залог обратно, – если «республиканец» Милюков мог сделать это в России в апреле 1917 года, то можно судить о том, чего стоят обещания и посулы, фразы и декларации насчет мира без аннексий и т. п. со стороны буржуазии.