Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 42. Ноябрь 1920 — март 1921

Я не буду говорить о речи Рязанова, ибо ее достаточно опроверг Каменев. Напомню только, что и Рязанов, и увлекшийся его дурным примером Гусев, стали рассказывать, что где-то они слышали, может быть, от меня, что я хотел в Совнаркоме – один сказал, утопиться, а другой – застрелиться. Если меня товарищи будут ловить на всяком сердитом слове, которое скажешь, когда очень устал, и заставлять о нем говорить перед тысячью человек, я думаю, они всякое доверие к серьезности своего выступления подорвут раз и навсегда. (Аплодисменты.)

Очень может быть, что у нас в Совнаркоме масса дел вермишельных, это правда. Если Максимовский сделал из этого предмет, чтобы проявить свою оппозиционность и специально это подчеркнул, то я должен сказать, что нет и не может быть государственного учреждения, в котором не было бы вермишельных дел. Вы не прибавили того, что ЦК решал вопросы, связанные с политикой. Пока управлять будет правящая партия, пока эта партия должна решать все вопросы о разных назначениях, вы не допустите, чтобы важнейшие государственные назначения делала не руководящая партия. В конце концов не то важно, какую политику кому проводить. Разве в ЦК нет дел вермишельных? Сколько угодно. Разве не бывает повестки, по окончании которой, прогнав несколько десятков вопросов, не только скажешь, что я рад утопиться, а и похуже что-нибудь. Я повторяю, что поймать меня на такого рода заявлении очень не трудно, но выступать здесь и делать из этого предмета оппозицию и говорить против вермишельности – это несерьезно.

Если бы мы попытались в органе, вообще устанавливающем только принципы, выделить орган, решающий мелкие практические, вермишельные дела, то мы испортили бы дело. Потому что оторвали бы обобщение от фактов, а отрыв обобщения от фактов будет фантазерством и делом несерьезным. Нельзя в Центральном Комитете делить вопросы на принципиальные и мелочные, потому что в каждой мелочи может проявиться принципиальная сторона.

Дело не в Иване Сидоровиче и не в Сидоре Карповиче. Дело не в том, чтобы посадить на место Ивана Карпа или наоборот. А если они этого не захотят? А если эти Иван и Карп оба наркомы, то как тут быть? В ЦК есть Секретариат, есть Оргбюро, есть Политбюро, наконец – собираются Пленумы Центрального Комитета, и очень часто даже до Пленума Центрального Комитета доходят вопросы мелочнее мелочного и скучнее скучного и такие, что над ними посидишь несколько часов и хочется утопиться. Но проводить деление вопросов на мелочные и принципиальные – значит всякую основу демократического централизма подорвать. В то же время нельзя говорить, что Центральный Комитет заваливает другие учреждения вермишелью. Пока мы не смогли еще изменить конституцию и работали автономно. И если мы по некоторым вопросам достигали соглашения, а по другим были прения, то это совершенно неизбежно при том аппарате, который мы имеем. Если ЦК и становится органом контроля и если на тов. Калинина при общем распределении работы и выпадает наблюдение за агитацией, проверка и требуется вообще хотя бы его личное впечатление при поездках и при совершении им работы, то из-за этого, несомненно, не следует кричать о том, что все вопросы переводятся из Совнаркома в ЦК и наоборот. Это значит внести новую сумятицу и неразбериху, а суть дела от этого не изменится. Высшие органы необходимы для контроля и для того, чтобы некоторые вопросы отклонять.

Тут говорили и жаловались на то, что Президиум ВЦИК завален делами, и несмотря на то, что это – высшее наше учреждение, оно завалено делами чисто вермишельными. Но я бы спросил у всех присутствующих, сколько из вас прочитало десятки протоколов этих наших работ? Кто их прочитал от начала до конца? Наверное никто, потому что скучно, не дочитаешь. Я должен сказать, что всякий член нашей партии и всякий гражданин Республики вправе довести самый пустячный вопрос, самое пустячное обстоятельство до ВНИК. Этот вопрос пройдет через всю лестницу, через бюро и т. д. в Президиум ВЦИК, где он и будет рассмотрен. И так будет до полнейшего коммунистического перевоспитания трудящихся, которое наступит у нас через несколько десятилетий после полного завершения электрификации. Мы в этом отношении перемены не боимся.

Теперь я перейду к некоторым из записок. Тов. Минкин пишет:

Заявлял ли тов. Шляпников в Совнарком о безобразиях, творящихся в Наркомате внешней торговли, или же это приберегалось для выступления на съезде? Если заявление было сделано, то что было предпринято к устранению?

Чтобы ответить на этот вопрос, я обратился к товарищу Серебрякову, который более осведомлен, чем я. Он был назначен Центральным Комитетом в комиссию, в которую вошли товарищи Серебряков, Дзержинский, Крестинский, Лежава, для принятия мер к улучшению отношений Наркомвнешторга и Наркомвнудела, ибо имелись сведения у наших представителей за границей, что эти отношения далеко не удовлетворительны. На мою просьбу Серебряков отвечает на записку делегата Минкина следующим образом: «Тов. Минкин заявляет…» (читает).

После комиссии была создана еще подкомиссия. Очень легко играть в оппозицию, так как у нас безобразия происходят в каждом комиссариате, и неудачное упоминание о гарантиях и 30 000 служащих в техническом издательстве комиссариата очень характерно в том смысле, что тут вы всегда найдете вопиющие безобразия. То же самое вы найдете в каждой дивизии Красной Армии. Однако наша Красная Армия все время побеждала.

Все дело в том, что нужно своевременно обращаться к тому учреждению, которое должно исправлять, а не рассказывать об этом здесь, где мы не можем собрать точных сведений о том, что тов. Рязанов что-то слышал о каком-то товарище и ничего не проверил и точно не узнал. Это – демократический централизм? Нет, это вовсе не демократический и вовсе не централизм, а беспорядок и внесение хаоса. Жалобы нужно давать учреждениям партийным. Если оно не исполнит своего долга, пусть оно подвергнется строгому отчету.

Среди записок, которые были поданы, надо отметить вопрос о сокращении армии. Об этом тов. Троцким будет сделано специальное сообщение, и вы решите, угодно ли заслушать этот вопрос сегодня или же в одном из следующих специальных заседаний фракции. Я могу сказать, что после того, как была создана специальная комиссия по демобилизации во главе с Троцким и Дзержинским, в ЦК было решено начать демобилизацию, которая и производится. Разработкой ее занято военное ведомство, и вы получите точное сообщение.

Мыслится ли орган Совтрудобороны как орган переходного времени, который должен объединить экономические наркоматы, а затем упраздниться, или же он является основой будущего единого хозяйственного плана, а также, на какие аппараты Совтрудобороны опирается на местах?