Георгий Блюмин - Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою

Еще один гость Середникова – великий певец Ф.И. Шаляпин (1873–1938). Его автобиографическая книга «Страницы моей жизни» содержит рассказ о том, сколь успешно он читал на экзамене в начальной школе стихотворение «Бородино». А потом в Москве, в Большом театре, был потрясший всех бенефис артиста 16 января 1904 года, когда Шаляпин неподражаемо исполнил арию Демона из одноименной оперы Антона Рубинштейна по мотивам поэмы Лермонтова. Могучий бас Шаляпина слышен был на Театральной площади Москвы, собравшей тогда множество слушателей. Голос русского артиста затем звучал на итальянском языке в Монте-Карло (1906) и в Мариинском театре Петербурга (1919). Скромные жители подмосковного Середникова и окрестных деревень как легенду пересказывают выступление Шаляпина в их усадебном доме. Это было, как теперь принято выражаться, «три в одном», когда от голоса певца звенели и прогибались стекла гостиной, и в то же время слушатели украдкой утирали слезы, завороженные тройной конгениальностью – стихами Лермонтова, музыкой Рубинштейна и пением Шаляпина:

На воздушном океане,Без руля и без ветрил,Тихо плавают в туманеХоры стройные светил;Средь полей необозримыхВ небе ходят без следаОблаков неуловимыхВолокнистые стада.Час разлуки, час свиданья —Им ни радость, ни печаль;Им в грядущем нет желаньяИ прошедшего не жаль.В день томительный несчастьяТы об них лишь вспомяни;Будь к земному без участьяИ беспечна, как они!Лишь только ночь своим покровомВерхи Кавказа осенит,Лишь только мир волшебным словомЗавороженный замолчит…К тебе я стану прилетать;Гостить я буду до денницыИ на шелковые ресницыСны золотые навевать…

Совместными усилиями литературоведов, архитекторов и знатоков старой усадьбы определена, наконец, в имении Середниково комната Лермонтова, и, таким образом, обрели плоть и кровь стихи поэта 1831 года «Сижу я в комнате старинной…». Недавно сюда возвращен бронзовый бюст великого поэта, тот, что установили здесь 90 лет назад.

Усадьба Середниково. Главное здание

Главный дом усадьбы (а строил его, как предполагают, известный русский зодчий И.Е. Старов) красивыми протяженными колоннадами соединяется с бельведерными флигелями. Этих флигелей четыре. В усадьбе до наших дней сохранились парадные ворота с ажурными решетками и с символикой Солнца, просторная лестница, нисходящая от дома к большому пруду, белокаменный трех арочный «Чертов мост», живописный парк, пересеченный оврагами. В трех верстах от усадьбы Середниково находится деревня Большаково – бывшее имение Сушковых. Как правило, на все лето в Середниково и в Большаково приезжала многочисленная родня и знакомые Столыпиных, а также собиралась соседняя молодежь. В составе этой молодежи особенно заметны были две близкие подруги: Екатерина Александровна Сушкова (1812–1868) и Александра Михайловна Верещагина (1810–1873), двоюродная сестра Лермонтова. Сашенька Верещагина жила в полутора верстах от Большакова, в Федоровке.

Екатерина Александровна Сушкова (в замужестве Хвостова)

Екатерина Сушкова стала предметом юношеской любви поэта. Она вспоминала: «По воскресеньям мы езжали к обедне в Средниково и оставались на целый день у Столыпиной. Сашенька и я, точно, обращались с Лермонтовым как с мальчиком, хотя и отдавали полную справедливость его уму. Такое обращение бесило его до крайности, он домогался попасть в юноши в наших глазах, декламировал нам Пушкина, Ламартина и был неразлучен с огромным Байроном. Бродит, бывало, по тенистым аллеям и притворяется углубленным в размышления, хотя ни малейшее наше движение не ускользало от его зоркого взгляда».

Около десяти стихотворений, из тех, что были созданы поэтом в Середникове, посвящены Е. Сушковой. Трудами литературоведов с определенностью установлено, что Лермонтов жил во втором этаже правого флигеля, а поэтому именно здесь в 1900 году был открыт его бюст работы скульптора А.С. Голубкиной. В одном из стихотворений поэта мы читаем:

Один я в тишине ночной;Свеча сгоревшая трещит.Перо в тетрадке записнойГоловку женскую чертит…

Все тихо – полная лунаБлестит меж ветел над прудом.И возле берега волнаС холодным резвится лучом.

Вдоль дороги тянется глубокий овраг, который у местных жителей называется Банным. Давнишний владелец Середникова построил здесь когда-то грандиозную баню стоимостью в 30 тысяч рублей. На дне оврага есть остатки плотины, с помощью которой в овраге удерживалась вода для бани. Когда здесь жил Лермонтов, от бани оставались только развалины, которые считались прибежищем нечистой силы. Лермонтов проверял правдоподобие этой легенды, отважно придя сюда ночью со своим приятелем. Вообще поэт воспитал в себе выдающееся мужество и отвагу. Пройдут годы, и сосланный на Кавказ под пули горцев великий поэт проявит себя и великим воином. Не напрасно в своей поэме «Мцыри» (1839) он скажет устами ее героя:

…Я мало жил, и жил в плену.Таких две жизни за одну,Но только полную тревог,Я променял бы, если б мог.

Ночное приключение в Середникове явилось темой одного из стихотворений, написанного летом 1831 года там же, в Середникове:

Сижу я в комнате стариннойОдин с товарищем моим,Фонарь горит, и тенью длиннойПол омрачен. Как легкий дым,Туман окрестность одевает,И хладный ветер по листамВысоких лип перебегает…

Обратимся вновь к воспоминаниям Е.А. Сушковой: «Каникулы Мишеля приходили к концу. Е.А. Арсеньева собиралась с ним в Москву. Накануне отъезда я сидела с Сашенькой в саду; к нам подошел Мишель. Хотя он все еще продолжал дуться на нас, но предстоящая разлука смягчила гнев его; обменявшись несколькими словами, он вдруг опрометью убежал от нас. Сашенька пустилась за ним, я тоже встала и тут увидела у ног своих не очень щегольскую бумажку, подняла ее, развернула, движимая наследственным любопытством прародительницы. Это были первые стихи Лермонтова, поднесенные мне таким оригинальным образом…

После возвращения нашего в деревню из Москвы прогулки, катанья, посещенья в Средниково снова возобновились, все пошло по-старому, но нельзя было не сознаться, что Мишель оживлял все эти удовольствия, и что без него не жилось так весело, как при нем».