Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

— А вот идет наш Муля, не нервируй меня!

Раневская в ответ:

— Леонид Ильич, так ко мне обращаются мальчишки или хулиганы!

Генсек добавил:

— Простите, но я вас очень люблю.

Однажды Фаина Раневская стояла в своей гримерной совершенно голая и курила. Вдруг к ней без стука вошел директор театра. От увиденного застыл в изумлении. Фаина Георгиевна без тени смущения спокойно спросила: «Вас не шокирует, что я курю?»

Оправившись от инфаркта, Раневская произнесла сакраментальную по сути своей фразу:

— Если больной очень хочет жить, то врачи бессильны.

Во время очередной репетиции главный режиссер Театра имени Моссовета Завадский рассердился на актеров, не сдержавшись, накричал и вышел из репетиционного зала, хлопнув дверью, с возгласом: «Пойду повешусь!» Все оцепенело ожидали его возвращения. И тут в тишине раздался голос Фаины Раневской: «Юрий Александрович сейчас вернется. Это он пошел в туалет».

Однажды Фаина Раневская попала в Кунцевскую больницу с переломом руки.

— Что случилось, Фаина Георгиевна?

— Да вот, спала, наконец, приснился сон. Пришел ко мне Аркадий Райкин, говорит: «Ты в долгах, Фаина, а я заработал кучу денег» — и показывает шляпу с деньгами. Я тянусь, а он зовет: «Подойди поближе». Я пошла к нему и упала с кровати, сломала руку.

Однажды Фаина Раневская сказала Вано Ильичу Мурадели:

— А ведь вы, Вано, не композитор.

Мурадели обиделся:

— Это почему же я не композитор?

— Да потому, что у вас фамилия такая. Вместо «ми» у вас «му», вместо «ре» — «ра», вместо «до» — «де», а вместо «ля» — «ли». Вы же, Вано, в ноты не попадаете.

Когда Анна Ахматова хотела поделиться с Фаиной Георгиевной Раневской чем-то особенно сокровенным, они шли к каналу, где в начале Ордынки был небольшой сквер. Здесь они могли говорить о своих делах, не боясь того, что их подслушает КГБ. Этот скверик они именовали «сквер Лаврентия Павловича».

Когда в Москве, на площади Свердлова, установили памятник Марксу работы Кербеля, Фаина Раневская прокомментировала это так:

— А потом они удивляются, откуда берется антисемитизм. Ведь это тройная наглость! В великорусской столице один еврей на площади имени другого еврея ставит памятник третьему еврею!

— Прогуливаюсь по аллее в правительственном санатории в Сочи, — вспоминала Раневская, — мне навстречу идет соратник Сталина Каганович и с ходу начал разговор: «Как вы там поживаете в театре? Над чем работаете?» — «Ставим «Белые ночи» по Достоевскому. Идея в том, что человек не должен убивать человека». Последовала категоричная оценка: «Это не наша идея. Не наша». И быстро удалился.

— Когда я слышу приглашение: «Приходите потрепаться» — мне хочется плакать, — написала Раневская журналистке Татьяне Тэсс. — Приезжайте ко мне в поместье, на станцию «Малые Херы». В редакции «Известий» дамы разволновались. И кто-то спросил: «А где такая станция?» Шутка удалась.

Председатель Комитета по телевидению и радиовещанию Сергей Лапин, известный своими запретительскими привычками, был большим почитателем знаменитой актрисы Фаины Раневской. Актриса, не любившая идеологических начальников, довольно холодно выслушивала его восторженные отзывы о своем творчестве. Однажды Лапин после спектакля, целуя на прощание ей руку, спросил:

— В какой роли я могу вас еще увидеть, Фаина Георгиевна?

— В гробу, — ответила Раневская.

ЛЕОНИД ИЛЬИЧ БРЕЖНЕВ. Однажды Брежнев и Никсон решили расслабиться после переговоров, или Колхоз «Пшкан»

Брежнев выговаривает своему референту:

— Почему вы написали мне такой длинный доклад?

— Леонид Ильич, вы зачитали все четыре экземпляра.

Президент Америки Никсон спрашивает Брежнева:

— Как вам удается организовать плановое централизованное снабжение такой огромной страны?

— Все везем в Москву, а оттуда сами развозят.

Рассказывают, что в «Правде» в бытность там главным редактором члена ЦК КПСС Поспелова, человека интеллигентного и мягкого, собрались увольнять одного собкора, горького пьяницу. Назначили заседание редколлегии, вызвали виновника. В лифте по пути в зал коллегии он оказался лицом к лицу с Поспеловым и, маясь с тяжелого похмелья, говорит редактору:

— Вы извините, я вчера, знаете ли, выпил и сейчас так плохо себя чувствую…

— А сколько же вы выпили? — участливо интересуется Поспелов.

— Да, кажется, грамм сто пятьдесят…

— Голубчик, вы же умереть можете! — вскричал сердобольный редактор. — Немедленно поезжайте домой и ложитесь в постель!

И тут же отменил редколлегию: человека спасать надо…

В газете «Труд» однажды долго мучились с праздничным номером: на снимке трибуны Мавзолея то Брежнев смотрел не туда, то Суслов отвернулся… Монтировали, монтировали из нескольких фотографий, даже номер задержали. Наконец глубокой ночью закончили, добившись качественного изображения. А когда появился сигнальный экземпляр, дежурные обомлели: имя Ленина на Мавзолее получилось с двумя «н»!

В полосе «Известий» перед самым подписанием номера дежурный службы проверки, именуемый «свежая голова», выловил опечатку. Вместо «член директората» было напечатано «член директора». Когда прочли всю фразу, редактора пот прошиб: «Член директора дал высокую оценку книге Л.И. Брежнева «Целина»…

По случаю столетия Ленина Брежнев прибыл в Ульяновск. Посетил дом-музей Ульяновых. В просторной комнате гид сказал:

— А здесь Ульяновы обедали.

— Надеюсь, не за казенный счет? — пошутил Брежнев.

Местное руководство отменило назначенный банкет, и целую неделю магазины Ульяновска торговали отличной выпивкой и превосходной закуской.

На юбилее Брежнева секретарь ЦК КПСС А.П. Кириленко заявил: «Семьдесят пять лет — у нас средний возраст руководителя».

В Узбекистане в строительстве оросительной системы принимали участие представители разных хозяйств и областей. Журналисту местной газеты поручили написать репортаж о том, как трудятся здесь посланцы разных национальностей. Побеседовав с одним узбеком, журналист, как водится, спросил, из какого он колхоза. «Пшкан», — ответил строитель.