Мартин Гилберт - Черчилль и евреи

В помещенной в «Ангрифф» статье было написано: «В то время как в Лондоне разоблаченная фюрером клика Черчилля пытается ханжески замаскировать свое предательство, в Париже смертельное оружие стреляет в руках еврейского клоуна и разрушает последние остатки доверия к утверждениям, будто никто никогда не призывал и не пытался призывать к войне против Третьего рейха и к убийствам его граждан».

Однако, несмотря на все обвинения Гитлера, это был вовсе не международный заговор, а лишь отчаянное безнадежное покушение одиночки. Но когда германский дипломат скончался от ран, это стало оправданием для страшных антиеврейских погромов по всей Германии, начавшихся рано утром 10 ноября. Более тысячи синагог и молитвенных мест были сожжены, несколько тысяч домов разграблены, сотни евреев жестоко избиты и более девяноста убиты. За несколько дней были арестованы 30 000 евреев: ученых, врачей, юристов, инженеров, банкиров, лавочников, учителей, людей, игравших некогда ведущую роль в германской общественной и культурной жизни, бывших солдат-фронтовиков, сражавшихся в германской армии во время Первой мировой войны. Все они были отправлены в концентрационные лагеря, где их избивали и пытали, а несколько тысяч были казнены. Антиеврейские меры ужесточились. 13 ноября евреям было приказано прекратить к концу года всякую торговую и деловую активность. Огромный штраф был наложен на всю еврейскую общину Германии за убийство немецкого дипломата в Париже.

Сотрудничавшие с Черчиллем политики и журналисты держали его в курсе всех этих событий. Из Парижа Эмери Ривз посылал ему полные отчеты о событиях в Германии. Иэн Колвин, британский журналист с обширными связями в Берлине, прислал Черчиллю выдержки из тайной беседы Гитлера «с тремя или четырьмя высокопоставленными функционерами германского Министерства иностранных дел», которая произошла сразу после погрома. Отчет об этой тайной беседе начинался словами: «Он хочет устранить из германской жизни евреев и церковь и подавить частную инициативу в промышленности. После этого он вновь обратится к международной политике».

Глава тринадцатая

Палестина: законное убежище для евреев

Погромы «Хрустальной ночи» в Германии с 9 на 10 ноября 1938 года, когда были разгромлены более тысячи синагог и десятки тысяч еврейских предприятий и домов разграблены, побудили Черчилля настаивать на безотлагательном открытии Палестины для десятков тысяч немецких и австрийских евреев, искавших там убежища. За день до начала дебатов по Палестине в британском парламенте он получил от секретаря Вейцмана, Дорис Мэй, статистический отчет о количестве и составе населения Палестины. В марте 1938 года в Палестине насчитывалось 1002406 арабов и 401557 евреев. В 1937 году получили разрешение на въезд в Палестину менее 12000 человек, а за первые месяцы 1938 года менее 6000.

В ходе дебатов в палате общин 24 ноября Черчилль произнес убедительную речь. Картина, которую он нарисовал, описывая особенности британского правления в Палестине, выглядела зловещей. «В Палестине происходит трагедия, – провозгласил он. – Льется кровь, совершаются убийства, приозводятся казни. Акты террора, творимые евреями и арабами, следуют друг за другом, пронизывая все их отношения друг с другом, и все это – при том, что оба этих народа имеют полное право жить на этой земле, которую им даровал Господь. Все экономическое оживление в Палестине, наблюдавшееся три года назад, сошло на нет. С какой стороны вы бы ни посмотрели на эту сцену, она выглядит нездоровой, даже ужасной, и, ощущаем мы это или нет, но все это чрезвычайно унизительно для нас и для нашей страны».

С гневом, продиктованным тем, что сам он был отстранен от практического участия в осуществлении государственной политики, Черчилль заявил палате, большинство которой составляли депутаты, поддерживавшие правительство: «Я обвиняю правительство Его Величества в том, что в течение трех лет оно не смогло сформулировать ясной позиции в отношении положения дел в Палестине. Все это время дела в Палестине шли от плохого к худшему, и все это время, когда ситуация постепенно выходила из-под контроля, правительство постоянно искало путь наименьшего сопротивления. Но эти терпеливые поиски линии наименьшего сопротивления не увенчались каким-либо заметным успехом». Черчилль подчеркнул: «Каждый год или даже полгода у нас проходят дебаты о Палестине. Но не надо забывать, что там в это время постоянно гибнут люди, что их там убивают и что они ежедневно и еженедельно встречают жуткую смерть. Нам же остается только проводить дебаты и говорить друг другу комплименты и, главное, избегать брать на себя риск принятия какого-либо конкретного решения».

О работе комиссии Пиля Черчилль отозвался уничижительно. «Занимаясь по долгу службы в Министерстве по делам колоний всеми этими проблемами, связанными с Палестиной, – сказал он, – я могу заверить палату, что королевская комиссия, возглавляемая лордом Пилем, не смогла открыть в Палестине нечто, не известное до сих пор Ближневосточному департаменту Министерства по делам колоний, – ничего подобного». Но само образование королевской комиссии «с важными персонами, с шумной кампанией в прессе» было весьма симптоматично – по словам Черчилля, «все это было организовано для того, чтобы освободить правительство от необходимости определить свою позицию».

Что же произошло, спрашивал Черчилль, после того как палата общин убедила правительство не одобрять предложенного комиссией Пиля плана раздела Палестины? Правительство сказало: «Раздел остается нашей стратегической целью и фундаментальным принципом, но, конечно, еще длительное время ничего не произойдет. Тем временем будут проводиться дальнейшие консультации и изучение ситуации». Черчилль был полон презрения: «Более года властям подмандатной территории Палестины не объявляется и не предписывается никакая конкретная политика. Можем ли мы удивляться, что положение там все это время лишь ухудшалось?»

Другая королевская комиссия, впоследствии также упраздненная, с сарказмом заявлял Черчилль, была назначена только для того, «чтобы оценить работу первой комиссии». По его замечанию, работа второй комиссии во главе с сэром Джоном Вудхедом как раз и «подводит нас к сегодняшним дебатам». Ведь эта комиссия в конце концов доложила правительству, что представленный первой королевской комиссией план был чепухой, а сама идея раздела Палестины «была нереализуема». После этого министр по делам колоний Малькольм Макдональд предложил созвать специальную конференцию по этому вопросу. Черчилль не мог сдержать презрения: «После трех лет болтовни, бессмысленной болтовни на эту тему министр объявляет, что мы должны провести еще одну дискуссию. Это было бы просто смешно, если бы сейчас, когда потерпели провал все попытки овладеть ситуацией, положение дел в Палестине не оказалось столь мрачным».