Людмила Зыкина - Течёт моя Волга…

Атланта — сравнительно небольшой город, один из представителей «одноэтажной Америки». Лишь в самом центре — кучка небоскребов. Как тут не вспомнить И. Ильфа и Е. Петрова, прекрасная книга которых не устарела и сейчас. Стрэтфорд, Хартфорд, Норфолк, Гринвилль, Рок-Хилл… Все эти маленькие городишки, где проходили наши гастроли, как близнецы похожи друг на друга, они словно меньшие братья и сестры крупных городов и напрочь лишены какой-либо индивидуальности.

В каждом из них все та же реклама, те же архитектурные, подчас унылые сооружения из стекла и бетона, вереницы машин, стоящих возле колонок.

На одном из концертов в Лос-Анджелесе за кулисы пришел черноволосый красавец с букетом цветов, состоятельный бизнесмен, владелец нескольких предприятий по производству шоколада. Наполовину еврей, наполовину украинец. Хорошо говорил по-русски. Алик — так он представился — пригласил в ресторан на ужин. Затем на чашку кофе… Затем приехал в отель с сумкой, набитой шоколадом, и предложением… выйти за него замуж.

— С какой это стати? — спрашиваю новоявленного жениха.

— Нравишься…

— Да мало ли кому нравлюсь? Главное, чтобы я любила. Да так, чтобы небо падало и земля дрожала.

— Это безумство.

— Но в любви всегда есть немного безумства и в безумстве есть толика здравого смысла. А потом я хочу быть не только любимой, хочу быть понятой и находить в этом счастье. У меня на родине есть человек, которому принадлежит мое сердце. Так что не получается с замужеством, извините.

После этого разговора мне показалось, что Алик потерял всякую надежду охмурить русскую певицу. Но перед самым отлетом он приехал с цветами, вручил визитную карточку со множеством телефонов и адресов и молвил: «Если когда-нибудь вы скажете мне «да», я прилечу за вами тотчас в любое место земного шара».

В следующие мои визиты в Америку «шоколадный» кавалер нигде не объявлялся, хотя реклама моих концертов в Штатах была достаточно обильной и подробной.

При переездах из одного города в другой, мельком прочитывая переводы из американских газет об успехе, выпавшем на долю нашей программы, нельзя было не убедиться в растущем интересе к нашей стране, к ее искусству и желании найти взаимопонимание. При встречах вне сцены, в дружеских беседах с рабочими и студентами, служащими и спортсменами, домашними хозяйками и артистами шел оживленный обмен мнениями по разным вопросам, касающимся отношений между двумя странами. Чувствовалось, что необходимость плодотворных контактов находит поддержку и одобрение. К тому времени уже была установлена прямая телефонная связь между Кремлем и Белым домом, подписано соглашение об использовании космического пространства в мирных целях, получил поддержку миллионов американцев и народов подавляющего большинства стран исторический договор о запрещении испытаний ядерного оружия. Ледяные заслоны «холодной войны» таяли на глазах.

Гастроли подходили к концу, и вдруг журналисты в Миннеаполисе пригласили нас на пресс-конференцию, которая не планировалась. Я выступала во втором отделении, и Вахтанг Чабукиани попросил меня пойти, как он выразился, «на последний бой».

Вопрос в лоб:

— А что, мисс Зыкина, если бы в вашей стране случилось нечто непоправимое…

«Что там стряслось? — лихорадочно понеслось в мозгу, — война, что ли… Сидим тут у черта на куличках, ни посольства рядом, ни свежих газет…»

— А что в моей стране может случиться непоправимого? — задаю встречный вопрос.

— Коммунисты в Кремле разборку устроили…

«Ага, — думаю, — значит, не война».

— И какой результат?

— Хрущева убрали…

— Убрали? Ну и что? У нас ведь не выбирают, а назначают. Поставят другого…

На душе сразу отлегло. Слава Богу, не война.

Вообще, высказывание Хрущева в дни его визита в США: «Мы вас похороним» — вызвало на североамериканском континенте весьма негативную реакцию. Возможно, замена лидера в Советском Союзе давала политикам США надежду на перемены не в худшую сторону.

…Ровно через пять лет тем же рейсом и в такой же нудно-дождливый, пасмурный осенний день я снова вылетела на гастроли в США по приглашению все той же «Колумбии». На этот раз с Оркестром народных инструментов имени Осипова под руководством Виктора Дубровского. Компанию мне составили солисты Большого театра Иван Петров и Валентина Левко, а также балетная пара из Москонцерта.

Тяжелая, изнурительная поездка: за 80 дней мы дали более 70 концертов в 55 городах, проехав автобусом свыше 20 тысяч километров.

Начали с Бостона. Оркестр имени Осипова в Америке был мало известен. Репертуар — от Чайковского до современных авторов — казался американцам более чем странным.

Некоторые критики в начале гастролей утверждали, будто исполнение классики на осиповских балалайках и домрах — кощунство… Но после первых же концертов тон высказываний изменился.

«Триумф «Балалайки» очевиден», «Русские превзошли наши ожидания», «Песни России преодолели языковый барьер»… Подобные заголовки начали появляться на страницах американских газет.

Однако наш успех шел вразрез с планами провокаторов. В Бостоне еще перед выступлением нас предупредили о возможных «осложнениях»…

После первого оркестрового номера раздались аплодисменты, они долго не утихали, и я вышла к рукоплещущему залу.

Начала старинную «Вот мчится тройка почтовая». Едва докончила первый куплет, перевела дыхание, как вдруг из партера до меня донесся какой-то шорох (потом нам объяснили: один из провокаторов пытался бросить на сцену «аммиачную бомбу» — баллон со слезоточивым газом, но в последний момент его же сообщник провалил «операцию». Обоих вывели, и в зале установилась тишина).

Я допела «Тройку» — и вновь какая-то возня… Тогда зрители сами стали поддерживать порядок в зале.

Ни одна бомба, к счастью, не взорвалась… Видно, просто испытывались наши нервы.

Как я убедилась, хулиганы, размахивавшие звездно-полосатым американским флагом или бело-голубым полотнищем с шестиконечной звездой, вовсе не выражали чувств большинства американцев.

После таких инцидентов и беспрестанных анонимных телефонных звонков о бомбах замедленного действия наши хозяева и сопровождающие лица в смущении извинялись перед нами, пытаясь объяснить все это по-своему: у нас, мол, свобода волеизъявления.

Но кому нужна такая «свобода», если она направлена против искусства! Она же дискредитирует саму идею культурных связей.

А если бы мы у себя на родине так встречали зарубежных артистов? Подумала — и сама мысль показалась чудовищной.