Виктор Фомин - Семь бед (рассказы)

- Нет, ребята. Нет у меня времени ждать. Есть одна страна в Европе, всю жизнь съездить мечтал, спешу... Да и в Сочи скоро сезон закончится, когда еще в море выкупаюсь?

- Ты все со своими шутками дурацкими, - взорвался Саня, - говорят тебе знающие люди - нельзя, разобьют! Что ты, семижильный?

- Я вам благодарен, братцы, но решил. А ты, Андрюха, хоть всю команду привези, не поможет. Ты мне обещал? Вот и держи слово, тем более, последний раз.

В ночь перед поездкой он не смог заснуть. Слонялся из угла в угол по пустой квартире и не находил себе места. В полночь разбудил пса и вышел на улицу. Побродили по двору, а потом он неожиданно для себя спросил у пса, как когда-то давно:

- А где наша Варенька? Ну, ищи!

Пес молнией заметался по двору, но, не найдя, подбежал к нему, обиженно растопырив уши и подслеповато заглядывая в глаза.

- Нету? Вот так-то... А давай прогуляемся к ее дому, часа за полтора дойдем, как думаешь?

Дошли, походили вокруг, заглядывая в темные окна. Пес почувствовал ее запах, потянулся к подъезду, радостно поскуливая заскреб лапой дверь. Он с трудом отозвал его, уже жалея об этой затее. Глянул в последний раз на окно: "Как ты, милая? С кем ты?.."

Утром они с псом смотрели какие-то ранние новости, когда позвонил Андрей:

- Давно проснулся, финалист? Готов? Спускайся, я у подъезда.

Он положил трубку, поднял сумку с деньгами и пожитками, призывно хлопнул себя по груди. Пес поднялся на задние лапы, тяжело уронил передние ему на плечи, потянулся с "поцелуем". Он ласково потрепал его за уши, чмокнул в холодный нос:

- Не грусти, я через два дня вернусь. Остаешься за главного, сестренка вечером вернется с дачи - тебя выведет и покормит. Поругай меня завтра, на удачу...

***

Меня разбудил звонок друга.

- Привет, это я, Женька. С праздником тебя! А ты чего не в парке? Хотя, это хорошо. Пойдешь - позвони, у моего дома встретимся и вместе двинем.

Глянул на часы: 11.30, ох ты, поздно-то как! Потянулся, поднял с пола тапок и запустил им в спящего на балконе пса.

- Вставай, лишенец, весь праздник проспали! Тоже мне, пограничник! Сегодня же наш день!

Пес лениво поднялся и широко зевнул, выставив длиннющий язык, словно показывая всем видом свое равнодушное отношение и к празднику, и ко мне. Я соскочил с кровати и вышел на балкон, хлопнув его мимоходом по ушам. Небо было ясным, насколько его позволяли видеть дома вокруг. Надо же, сколько лет помню, всегда на день пограничника погода прекрасная, как по заказу! Я быстро принял душ, побрился и уже в 12 часов мы с псом шагали к центральному парку, на встречу с сослуживцами. Пока ждали Женьку, я еще раз сделал зверю выговор за поздний подъем и пообещал, что если мы не встретим наших, то оставлю без ужина. Но слова мои на Чипа должного впечатления не произвели, он хитро улыбался и махал хвостом, как бы говоря, мол, зря волнуешься, найдем всех в лучшем виде, а на митинги ходить интереса мало, да и лапы все отдавят.

К тому времени, как мы добрались, вся торжественная часть давно закончилась и весь парк был заполнен большими и маленькими группами парней в зеленых фуражках или камуфлированных куртках. Постояли немного рядом с пустой эстрадой, осматривая ближайшие к нам группы, обменялись поздравлениями с парой знакомых, а потом медленно пошли по аллейкам в поисках своих. Прошли совсем немного, когда с параллельной дорожки раздался окрик: "Командир!", и мы увидели наших. Пес дернулся к ним, я отстегнул поводок, и он стремглав кинулся к ребятам, вызвав небольшой переполох среди женской и детской части группы. Когда мы подошли, Чип уже нашел Андрея, которого знал со своего рождения и скакал вокруг него, пытаясь дотянуться языком до лица. Минут десять у нас ушло на объятия, обзывания друг друга худыми или толстыми, старыми или лысыми.

Я с удовольствием разглядывал ребят, мысленно считая и соображая, кого же не хватает в нашей команде. Затем настал черед знакомства с женами, невестами и детьми. Здоровяк Андрей оторвался от Чипа и поднял за руку со скамейки хрупкую девушку:

- Знакомьтесь, это моя жена Ольга, а это мой командир. Помнишь, я рассказывал, как его молнией треснуло?

Я смутился и пробурчал:

- Ты бы что путное про меня супруге рассказал...

Тут же на меня обрушился хохот и началось: "Про кого тут что путное можно рассказать?! А помнишь... А помнишь... А помнишь..." Мы добрый час перебирали всяческие смешные случаи из совместной службы, пока Сергей, бывший комтех с седьмой заставы, не прикрикнул:

- А ну, хорошь байки травить! Давайте хоть выпьем за праздник да за встречу, а то моя Оксанка Чипу последнюю закуску скормит!

Сдвинули пластиковые стаканы с водкой, опрокинули. Сергей сразу же разлил по второй:

- За тех, кто на службе.

Закурили, разговор пошел про дом, работу, изменения в жизни. Я все присматривался к ребятам, чувствовал, словно не достает чего-то или кого-то, но спросить не решался. Меня опередил Лешка, связист с десятой:

- Братцы, а чего ж Батя, Вовка не пришел?

Андрей замолчал на полуслове, ссутулился и сказал севшим голосом:

- Умер Батя. В апреле схоронили. Сердце...

Воздух словно загустел вокруг, все смолкли, начали переглядываться. Притихли, даже маленькая Оксанка, возившаяся с Чипом, испуганно заморгала глазенками и прижалась к отцу. Чип потерся было об их ноги, но уловив изменившееся общее настроение, подошел ко мне и уткнулся носом в колени. Лешка с силой затянулся и спросил:

- Кто еще за этот год?..

Все посмотрели на меня, молча повторив его вопрос. Я прикурил и перечислил:

- Двое в Чечне: Левка с автороты и Боб с тринадцатой. Дракон до сих пор там, живой. Трое в Таджикистане: Злой, Шарик и Валька, все из нашей роты. Там еще пятеро наших воюют, говорят, тяжко... Славка Шкет из моей первой группы от старых ран умер зимой. У него осколок под сердцем сдвинулся. Мишка, водила наш с 66-го, - от рака. У него после ранения и так одно легкое осталось, а он курил, как паровоз, все смеялся, что все ему нипочем...

Потом спросил, надеясь, что не будет больше плохих известий:

- Может, еще кто? - но меня дополнили:

- Демид и комтех с четверки, не помню, как его звали. Тоже в Чечне, остались, контрактниками были.

Сергей разлил:

- Ну, по третьему...

Разобрали стаканы, постояли с минуту молча, поминая друзей, выпили не чокаясь. Кое-кто из девчонок украдкой промокнул глаза.

Подошел Андрей:

- Про "шакалов" наших ничего не слышал?

- Нет, раскидала жизнь, потерялись...

Я ответил и грустно улыбнулся про себя - "шакалы"... Так звали у нас всех офицеров и прапорщиков. На мне сейчас нет погон, вот Андрей и упомянул машинально это прозвище. "Шакалы"... Вспомнился мне мой начальник заставы, который руками, головой и плечами разгибал раскаленное железо сплющенной горящей кабины ГАЗ-66, выковыривая из нее мое безчувственное тело. Красивый мужик был, а обгорел так, что и смотреть на него потом жутко было. И маер (МАЙОР? - НИКОЛЫЧ) Степин, с КПП, веселый добродушный толстяк, он даже распекал солдат не злобно, а весело. Он прикрыл молодого неопытного солдатика, приняв в себя пять пистолетных пуль от беглого зека. Капитан Щукин, командир вертолетного звена, вечно злобствующий желчный тип, от придирок которого плакали не только солдаты, но и офицеры, находящиеся в его подчинении. Когда его вертолет с десантом сбили в Афганистене он выкрикнул в эфир: "Сбиты, падаем, у пехоты нет парашютов, экипаж не будет прыгать, помните нас..." Такие вот у нас были "шакалы"...