Тоти Даль Монте - Голос над миром

XXVI. Мой муж Энцо Де Муро Ла Манто

Все же радость возвращения и встречи с дочкой была омрачена болезнью Энцо. Врачи нашли у него кишечную интоксикацию. Ему пришлось энергично лечиться, чтобы скорее поправиться. Мне и маме стоило немало трудов уговорить его не вставать с постели и соблюдать предписанную врачами диету.

Очень скоро я заметила, что у Мари совсем не такой уж цветущий вид. Иногда глаза матери видят дальше и лучше, чем даже опытный глаз врача-педиатра. Ведь мною руководил неистребимый материнский инстинкт.

Я выяснила, что няня-немка слишком строго относилась к малышке и плохо ее кормила. Я сама занялась питанием дочки и нашла целебный эликсир в виде бутылки старого, двадцатипятилетней давности, вина, которую отыскала в погребке. Каждый день для поднятия аппетита я давала дочке ложечку живительного напитка.

Когда наш домашний врач узнал об этом, он одобрил мои действия, добавив, что несколько глотков натурального старого вина порой бывает полезнее лекарства. То же самое не раз говорили моя бабушка и отец.

Энцо стал поправляться, и я вместе с ним и дочкой перебралась в домик, снятый мною в горном селении Прадерадего, расположенном на высоте тысячи метров над уровнем моря. Чистый, слегка прохладный воздух, прогулки на лоне природы, простая и вкусная пища сотворили чудо. Муж окончательно выздоровел и окреп, а дочка стала розовой и пухленькой. Отдых был коротким, но таким чудесным; за всю мою нелегкую жизнь актрисы это были, пожалуй, самые спокойные дни. Правда, мне приходилось упорно бороться с неодолимой ленью мужа, который любил вкусно и сытно поесть, а потом удобно развалиться в кресле и вдыхать полной грудью живительный воздух. Но врач прописал ему побольше двигаться, и я упорно не оставляла Энцо в покое и тянула его за собой. Обычно мне все же удавалось расшевелить его и вывести из состояния блаженной дремоты. В такие минуты он напоминал сытого кота, растянувшегося после вкусной кормежки.

В Прадерадего мы не ощущали недостатка в приятелях. Здесь отдыхали многие наши знакомые, которые не давали нам скучать и были постоянными участниками веселых, шумных пикников.

Не раз местный оркестр в полном составе собирался под окнами нашего дома и услаждал мой слух исполнением прелестных серенад. А как не вспомнить о великолепном супе из рубцов, который нам подавали в остерии? Понятно, мы обильно услаждали свои трапезы изумительным белым вином с виноградников Тревизо. Наш отдых достойно завершился балом на открытом воздухе у самого нашего дома. Этот веселый и блестящий вечер навсегда остался в памяти местных жителей и многочисленной колонии отдыхающих. Я чувствовала себя наверху блаженства и заметила, что и Энцо очень счастлив. Но нас ждал концерт в городке Франкавилла, где у Энцо было много друзей. Если бы не это, мы остались бы в Прадерадего на целое лето.

В Франкавилла мы отправились на машине. Мне страшно не хотелось уезжать и было очень грустно, что придется надолго расстаться с Мари, которая не отходила от меня ни на шаг. Возможно, меня томило предчувствие, что с нами случится беда. До Франкавилла мы добрались вполне благополучно. После концерта было решено, не задерживаясь, вернуться назад. По пути мы остановились в Анконе позавтракать и побывали в Лоретском соборе.

Вскоре мы прибыли в Фано. На центральной площади этого городка в нашу машину на огромной скорости врезался другой автомобиль… Мы едва не распрощались с жизнью! У меня оказалась сломанной правая плечевая кость, Энцо раздробило правую ключицу и сильно ранило руку, досталось и бедняге шоферу. В больнице Фано нас заботливо и старательно лечил доктор Зброцци, который поразил меня редким внешним сходством с моим отцом. Я мучилась, как никогда в жизни.

Интересная деталь: спустя шесть лет, когда я вместе с баритоном Монтесанто возвращалась в машине после выступления в римском театре «Терме ди Каракалла», на нас все в том же Фано наехала машина. К счастью, на этот раз дело ограничилось легкими ушибами.

Но вернемся к тому злосчастному 1931 году. После нескольких дней пребывания в больнице мы с мужем смогли добраться до нашего дома в Барбизанелло. Муж отделался тем, что двадцать пять дней пролежал в гипсе, а я вынуждена была носить этот не слишком приятный груз целых два месяца. Волей-неволей пришлось отказаться от всех объявленных ранее выступлений.

После долгого перерыва я выступила наконец 17 октября в концерте в Пьеве ди Солиго. Мне было приятно петь перед радушными жителями селения. Энцо тоже участвовал. Сбор от концерта я пожертвовала в пользу благотворительной столовой, которой по моей просьбе присвоили имя Амилькара Менегеля в честь моего дорогого отца, который покоился на кладбище Солиго. Отныне старики и дети бедняков в мертвый сезон не останутся без тарелки горячего супа.

На концерт в Солиго съехались люди со всего Венето, и мне захотелось спеть им «Валашскую легенду», ту самую песню, которую я впервые исполнила в этом же селении восьмилетней девочкой. Аккомпанировал мне на скрипке мой первый в жизни аккомпаниатор — синьор Сарторио, большой друг отца.

Четыре дня спустя, 21 октября, я согласилась выступить в моем родном городке Мольяно. Там мне оказали поистине королевские почести, я никогда не забуду, как весь городок высыпал на улицу встречать меня и жители преподнесли мне на память изумительную золотую медаль. Еще через четыре дня, 25 октября, в Пьеве ди Солиго в нашу честь был устроен настоящий праздник. Священник прочитал в церкви благодарственную молитву по случаю счастливого избавления меня и Энцо от смертельной опасности. Торжественную мессу служил ченедский епископ, и, конечно, мы не могли не спеть. Я исполнила «Аве Марию» Гуно и «Молитву» Страделлы, Энцо — «Агнус Деи» и «Элегию» Массне. Епископ поблагодарил нас, и в конце церемонии мне подарили небольшой, старинной работы футляр с реликвией святой Терезы. Я до сих пор бережно храню этот драгоценный подарок.

После целого ряда несчастий — правда, вперемежку с радостями — настало время для меня и Энцо возобновить гастрольные поездки. Мы выступили вместе в Тревизо, Вероне, Берлине, Копенгагене, Стокгольме, Флоренции, Чезене, Париже. Оперы, концерты, снова оперы, снова концерты. И так без конца.

С небывалым успехом прошли наши выступления в берлинском «Концертхауз». Для этих, по всеобщему утверждению, «холодных» зрителей нам пришлось пятнадцать раз бисировать. Должна, однако, добавить, что просторный, на редкость красивый «Концертхауз» был одним из лучших в мире залов и концерты здесь собирали самых требовательных зрителей, тончайших ценителей музыки.