Сергей Нечаев - Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы

Восхищенный красотой девушки, граф поселил ее у себя и дал совершенно неподходящее имя — мадемуазель Ланж (по-французски l’ange — это ангел). Видимо, такое у него было чувство юмора. Недаром же говорят, что последняя степень развращенности — это подражание языку добродетели, а какое слово может быть самым добродетельным, если не слово «ангел»…

В течение нескольких лет этот подозрительный субъект жил за счет прелестей своей протеже. Вот что писал об этом один из парижских полицейских:

«Мадемуазель Ланж и господин дю Барри живут вместе душа в душу, вернее сказать, дю Барри пользуется этой девицей, как золотой жилой, заставляет платить за нее первого встречного, не уступая, однако, ни йоты из своих прав — он ежедневно спит с ней. Днем он не претендует на ее покой, но следит, чтобы она не выходила за рамки его советов. Сегодня, например, только на один день, он предложил прелести этой мадемуазель герцогу де Ришельё и маркизу де Вильруа».

Предлагал он ее и другим своим друзьям, в том числе Арману Лозену, герцогу де Бирону, известному щеголю и волоките. Тот также оказался очень доволен прелестями мадемуазель Ланж. Прощаясь, она сказала ему, что, несмотря на то что он уезжает, она его не забудет:

— Да? Это прекрасно! — воскликнул герцог. — Помните же, что если вы сделаетесь любовницей короля, то я захочу тогда быть главнокомандующим всей французской армии.

Конечно, со стороны герцога это была лишь шутка, но девушка ответила ему совершенно серьезно:

— Я нахожу, что вы не слишком честолюбивы; если я буду близка к королю, то я сделаю вас министром.

— Вот как? А Шуазеля куда? — спросил Лозен.

— Шуазель? Фи, я его ненавижу, — отвечала девушка.

— Посмотрим, посмотрим!.. За что же вы его ненавидите? — снова спросил Лозен.

Мадемуазель Ланж была добрая девушка, она никогда не заставляла себя о чем-либо долго просить, поэтому она тотчас же объявила Лозену, что причиной ее ненависти к герцогу де Шуазелю является то, что тот отнесся к ней с некоторым пренебрежением, а этого она ему никак не хотела простить.

Именно эту-то, по сути проститутку, молодую и амбициозную, граф дю Барри и решил предложить совсем загрустившему королю.

Организация встречи с королем

Мадемуазель Ланж должна была не столько утешить короля, сколько стать орудием для обеспечения победы во внутренней войне группировки, действовавшей против герцога де Шуазеля, все еще занимавшего самые высокие места в королевстве. Знатные и честолюбивые сеньоры завидовали де Шуазелю, по милости маркизы де Помпадур сделавшемуся всемогущим министром. Прежде всего, на его место метил герцог де Ришельё, которому для вытеснения де Шуазеля нужно было добиться утверждения подконтрольной ему фаворитки, чтобы через нее влиять на государя.

Герцог де Ришельё как раз озабоченно вел поиски отвечавшей его целям женщины, поэтому идея графа дю Барри показалась ему очень удачной и своевременной. Именно благодаря его протекции граф дю Барри обратился к Лебеллю, первому камердинеру и «устроителю королевских утех», и без обиняков начал расписывать ему свою любовницу:

— Уверяю вас, месье Лебелль, у нее восхитительные ноги, крепкая грудь, очаровательный рот…

— Как ее зовут?

— Мадемуазель Ланж.

Лебелль уже был наслышан об этой девице. Он скорчил гримасу и молча проводил графа дю Барри до двери: камердинер уважал Его Величество и не хотел допускать в королевскую постель ту, которая год провела в заведении мадам Гурдан. Но граф дю Барри не унимался — раз двадцать он приходил к Лебеллю… Через месяц тот не выдержал атаки:

— Ну хорошо, приведите ее.

На следующее утро граф представил свою протеже «устроителю утех», который не смог скрыть своего восхищения. Пока он изучал прелести молодой женщины, граф направился к двери, с достоинством заметив:

— Оставляю ее вам. Смотрите и решайте… Клянусь честью — это творение неземное…

Оставшись наедине с Жанной, камердинер, с течением времени перенявший манеры своего величественного хозяина, по словам Ги Бретона, «подошел, сдернул с нее корсаж и положил ладонь на грудь. Возражений не последовало… Он раздел ее, уложил на диван и, подобно поварам, пробующим блюда, перед тем как подать королю, «попробовал» эту соблазнительную молодую блондинку, предназначавшуюся Людовику XV».

Девица оказалась на высоте, и Лебелль остался доволен: он нашел «новое изысканное блюдо для своего хозяина». Когда «экзамен» был уже позади, Жанна улыбнулась и задала лишь один, но зато очень деловой вопрос:

— Вы думаете, ему подойдет?

Восхищенный камердинер заверил, что постарается устроить ее встречу с королем.

Александр Дюма описывает произошедшее более прозаично:

«Лебелль увидел девицу Ланж и пленился ее красотой».

И он сдержал свое слово: в тот же вечер протеже графа дю Барри оказалась среди женщин, ожидавших во дворце «своего места под солнцем»… Но Людовик XV ее не заметил. В тот день не заметил.

В постели короля

На следующий день ей повезло больше: король ее увидел — и был очарован. Через два часа она уже лежала в его постели.

И уж тут-то Жанна Бекю, она же Манон Лансон, она же мадемуазель Ланж, в полной мере проявила себя. Первый раз после смерти маркизы де Помпадур Людовику XV показалось, что женщина увидела в нем мужчину, а не короля. По словам Ги Бретона, «предыдущие его любовницы не могли избавиться от некоторого смущения — их как будто подавляло уважение к нему. Манон же действовала как подлинная девица легкого поведения и позволила себе всевозможные дерзости. Новая для него, живая и непосредственная манера молодой женщины основательно задела чувства короля. На следующее утро он признался одному из своих приближенных, герцогу де Ноайю, что познал не испытанные ранее удовольствия».

На самом деле все было не так легко и просто. Вот что пишет об этом Александр Дюма:

«Лебелль испугался признаний девицы Ланж о прошедшей своей жизни. Один только герцог де Ришельё остался тверд и спокоен; он объявил, что таланты, которые Жанна приобрела в своей тревожной и богатой романтическими приключениями жизни, были весьма благоприятны для короля, слабость которого со дня на день увеличивалась. И потому Ришельё посоветовал Жанне действовать совершенно противоположно тому, как действовали другие женщины, пользовавшиеся прежде благосклонностью короля, то есть вместо того, чтобы представляться неопытной, не скрывать нимало своих талантов. Ришельё был отличный провидец; дела пошли так, как он предвидел, и даже еще лучше. В объятиях девицы Ланж Людовик XV мечтал о прекраснейших днях своей юности, и вскоре можно было заметить, какую власть должна была взять над ним новая его фаворитка».