Китти Келли - Жаклин

Ее сестра Ли, которая тогда жила в Лондоне со вторым мужем, Станиславом Радзивиллом, стала самой близкой подругой Джекки и ее компаньонкой. Они регулярно разговаривали по спутниковому телефону, Ли часто навещала Джекки в Вашингтоне и сопровождала ее в поездках за границу.

«Отношения между сестрами были очень близкими, потому что их мужья ладили между собой, — объясняет один друг. — Кеннеди постоянно называл Стаса настоящим аристократом. «Он настоящий польский князь», — любил повторять он. Стас сам сколотил свое состояние и стал миллионером, за что и уважал его Кеннеди. Он любил людей, которые самостоятельно делали большие деньги. Кроме того, будучи богатым человеком, Стас также отличался неким шармом, щедростью и добросердечностью. Циник по отношению к женщинам, он нашел союзника в лице Кеннеди.

Джекки также обожала своего сорокашестилетнего родственника. Станислав Радзивилл во многом напоминал ей отца. Хотя польский дворянин и не отличался красотой, которой славился Черный Джек, он обладал тем же европейским шармом и чувством юмора. «Он говорит ужасные вещи, — восклицала Джекки. — Мне нравится, что он такой порочный!»

Одной из самых грандиозных вечеринок, устроенных первой леди, был обед с танцами в честь четы Радзивиллов. Не доверяя кухне Белого дома, Жаклин заказала еду из самого лучшего французского ресторана в Вашингтоне. На вечеринку она пригласила известнейших в стране людей включая Роберта Макнамару, министра обороны. Джекки настояла на том, чтобы оркестр Лестера Ланина играл до утра без перерывов. «Скажите ему, чтобы они играли не останавливаясь», — сказала она.

Президент Кеннеди обещал своим родственникам королевский прием в Вашингтоне. Разочарованный тем, что они не смогли посетить церемонию приведения к присяге, он дважды звонил им в Лондон во время инаугурации, сообщая, как он скучает по ним. Он был особенно благодарен Стасу за то, что тот обеспечил ему поддержку американцев польского происхождения.

Американские поляки признавали его как влиятельного человека. Покинув Польшу в начале войны, Радзивилл сражался в подполье в Европе, а затем обосновался в Лондоне, став британским подданным и отказавшись от своего титула. Хотя официально Станислав перестал быть аристократом, он настаивал на своих дворянских привилегиях, а его молодая жена вела себя, как княгиня. Когда ее спросили, как к ней следует обращаться, она ответила: «О, княгиня Ли Радзивилл. Такое обращение меня устроит. При рождении меня назвали Каролин Ли Бувье, но меня всегда называли просто Ли, и это мне надоело».

Когда президент Кеннеди и первая леди посетили Радзивиллов в Лондоне, они получили приглашение от королевы Елизаветы и принца Филиппа поужинать в Букингемском дворце. В списки приглашенных ко двору Радзивиллы значились как князь и княгиня, хотя королева и не давала им права использовать иностранный титул в Англии. Кеннеди, как большинство демократов-американцев, очень гордились тем, что в их семье есть княгиня, так что королева в тот вечер пошла им навстречу.

В Лондоне Станислав Радзивилл занимался бизнесом и основал строительную фирму, которая стала процветать в послевоенное время. Он стал одним из самых богатых людей в Англии. Кроме большого особняка в георгианском стиле, находящегося неподалеку от Букингемского дворца, он владел еще апартаментами из двенадцати комнат на Пятой авеню в Нью-Йорке, загородным поместьем с 49 акрами земли под Хенли на Темзе, где имелись конюшни и огромный плавательный бассейн, а также вилой в Греции.

Когда Ли развелась с Майклом Кэнфилдом, чтобы выйти замуж за Стаса, этот брак не был признан церковью. Радзивилл женился в третий раз. Его первый брак был аннулирован Ватиканом, его второй гражданский брак кончился разводом, который не был признан церковью. Ли поговорила с Джоном Кеннеди, и тот обещал все устроить, как только станет президентом. Кеннеди лично обсудил это дело с представителем Ватикана, живущим в Вашингтоне, и договорился с адвокатами, готовыми выступить в защиту Ли в Риме. Ли подала в ватиканский суд. Она утверждала, что Майкл Кэнфилд являлся импотентом, и она не могла иметь от него детей. В глазах церкви это явилось существенной причиной для того, чтобы аннулировать брак.

Когда Джекки и Ли решили посетить Индию и Пакистан, Кеннеди стал настаивать на том, чтобы по пути они заехали в Рим и добились бы аудиенции у Папы. «Вам следует доказать Его Святейшеству, что вы добропорядочные католички», — сказал он им полушутя. Несмотря на долю иронии, содержавшейся его словах, Кеннеди верил, что первая леди может помочь Ли. Политически было важно, чтобы брак Ли был признан церковью. Он организовал сестрам беседу с кардиналом Чиконнани, госсекретарем Ватикана.

«С Ватиканом непросто было иметь дело, — утверждает один из родственников Очинклоссов. — Ли клялась, что ее брак, длившийся шесть лет, оказался бесплодным. Она начала спать со Стасом в то время, когда еще была замужем за Майклом, а через шесть с половиной месяцев у нее родился ребенок. И Ли хотела стать княгиней. Все очень просто. А так как Джон Кеннеди, ее родственник, являлся первым президентом-католиком в истории США, ей удалось аннулировать свой первый брак».

Расторжение этого брака, на которое церковь дала разрешение в 1964 году, обошлось в 50 000 долларов. Позднее Ли объяснила, почему она пошла на это.

«Это было очень важно для Стаса и его отца, — говорила она. — И это было важно для детей».

Находясь в центре мирового внимания так же, как и ее сестра, Ли страдала не меньше Жаклин, получая от славы также и удовольствие. Хотя она и пользовалась знаками внимания как сестра первой леди, все же ей отводилась только вторая роль. «Фактически они должны были бы поменяться ролями, — говорит один из друзей. — Джекки была бы более счастлива замужем за кем-то вроде Стаса и живя тихой жизнью, в окружении роскоши и детей, в то время как Ли дала бы все на свете, чтобы стать первой леди и быть в центре событий. Все это проявилось во время путешествия в Индию и Пакистан. Ли постоянно находилась на втором плане, в то время как к Джекки относились, будто она была королевой. Однако Джекки не смогла бы путешествовать без Ли. Она нуждалась в ней, потому что та поддерживала ее морально.

Джекки трижды откладывала поездку, прежде чем набралась мужества для того, чтобы отправиться в путешествие. «Я чуть не заболела перед самым отъездом, думая о том, что не смогу путешествовать, — говорила она. — Джек всегда гордится мною, когда я предпринимаю нечто подобное, но я не терплю быть на виду у людей. Мне хотелось бы держаться в тени и быть хорошей супругой и матерью».