Повесть моей жизни. Воспоминания. 1880 - 1909 - Богданович Татьяна Александровна

Она поначалу и не заметила, как постепенно стала изменяться физиономия журнала. Она видела только, что журнал все больше привлекает внимание, о нем много говорят в литературных кругах, и подписка на следующий — 1896 год — сразу значительно возросла. И все это благодаря напряженной, просто самоотверженной работе Ангела Ивановича. Правда, полемики он пока не начинал, хотел, чтобы журнал прочно встал на ноги, завоевав себе положение в журнальном мире. Нападки со стороны никому неведомого журнала «для юношества и самообразования» могли показаться смешными.

Александра Аркадьевна начинала чувствовать, что это уже не тот небольшой журнальчик для юных читателей, которым она могла в значительной степени руководить. Ему нужен был иной, более подготовленный, широко и систематически образованный руководитель. И этот руководитель был налицо. Лучшего она и не желала.

А она сама стала вовсе не так уж необходима журналу. Энергичная и деятельная, она вовсе не хотела сдерживать естественный рост своего детища, но одного этого журнала ей стало мало.

И вот она понемногу начала подготавливать новый журнал, именно такой, каким должен был быть «Мир Божий» по первоначальным чаяниям ее и Михайловского, но каким он быть перестал.

Инстинктивно, она в начале ничего не говорила Ангелу Ивановичу. Она желала все подготовить, а уж потом передать «Мир Божий» с рук на руки Богдановичу. Самой же вплотную заняться новым журналом с новым названием — «Юный читатель».

В конце концов, волей-неволей пришлось посвятить в свой замысел Ангела Ивановича.

Но того, что произошло, она отнюдь не ожидала. А произошла настоящая буря с громом и молниями. Ангел Иванович казался Анне Аркадьевне спокойным выдержанным человеком, никогда не повышавшим голоса, с головой ушедшим в работу.

И вдруг… Он как будто стал выше ростом, глаза его сверкали, голос гремел по всей редакции. Он источал ярость, негодование.

Рассказывая об этом мне, Александра Аркадьевна не могла не волноваться.

— Голубушка моя, — говорила она, беря меня за руку. — Вы не боитесь его? Ведь он убить может.

Я улыбнулась.

— Пока еще никаких покушений не было. Ведь вы же, Александра Аркадьевна, понимаете, что его взорвало до такой степени? Он и мысли не допускает, чтобы вы отошли от журнала. Мы много говорили с ним об этом, и я его упрекала, что он так накричал на вас. Но он говорит, журнал погибнет, если вы вдруг его покинете.

— Да в чем дело? — удивлялась Александра Аркадьевна. — Чем я ему так нужна?

— Он говорит, что вы душа журнала, он захиреет без вас.

— Не понимаю, — повторяла она. — Журнал давно перерос меня. Ну что он говорит? В редакции он так кричал, что я перепугалась и ничего не соображала.

— По его мнению, — да это и верно, — люди идут не в редакцию «Мира Божьего», а именно к вам. Вас знают и любят. Вы умеете привлекать сотрудников. Словом, вы душа всего дела. Не говоря уж о вашем прекрасном знании иностранных литератур. И если вы отойдете от журнала, он решил тоже уйти и искать другой работы.

— Он с ума сошел! — вскричала Александра Аркадьевна. — Да разве я когда-нибудь отпущу его.

— Тогда придется и вам оставаться, — засмеялась я.

В результате все уладилось. Александра Аркадьевна, хотя и с грустью, передала новый журнал своей приятельнице Малкиной и все-таки, тайком от Ангела Ивановича, следила за новым журналом и давала советы его редактору.

Александра Аркадьевна была необыкновенно деятельным человеком. Проекты рождались в ее голове, как грибы после дождя. То она затевала приложение к «Миру Божьему», то народную газету. Жизнеспособным оказался только детский журнал «Всходы», тоже возникший тайком от Ангела Ивановича. Потом он был официально перепродан издателю Монтвиду. Его редактором долгое время была моя тетя А. Н. Анненская.

В своем первом разговоре со мной Александра Аркадьевна дала мне очень разумный совет, на который я в начале не обратила большого внимания, но со временем поняла и оценила.

— Только не вздумайте ревновать Ангела Ивановича к журналу. Этим вы испортите жизнь и себе, и ему. Не улыбайтесь. Эта очень обычная ошибка молодых жен. Будьте заранее готовы, что все свои силы он отдаст журналу. Это его жизненная задача. Сумейте поддержать его в минуты неудач, помочь, разделить его интересы.

Мне казалось это настолько простым и естественным, что я не слишком вдумывалась в совет Александры Аркадьевны. А журнал и меня интересовал, и я была уверена, что никаких разногласий с мужем не возникнет.

Богдановичи.

Отъезд Короленко из Петербурга.

Демонстрация на Казанской площади.

Кенан

Скоро я убедилась, что это не так просто. Ангел Иванович, чуть не с детства привыкший к одиночеству, был человеком крайне замкнутым. Отец его, уездный судья, сначала в Литве, потом на северных окраинах, мог уделять многочисленной семье очень незначительные средства. С пятого класса гимназии Ангел Иванович поселился отдельно и содержал себя на собственный заработок, благо он прекрасно учился, и учителя охотно рекомендовали его в качестве репетитора. Если б не арест, разбивший его карьеру, он бы, вероятно, стал выдающимся ученым в области естественных наук. Его работа по химии на третьем курсе университета привлекла внимание всего факультета и была напечатана.

Надо сказать, что все члены семьи Богдановичей отличались исключительными способностями, равнявшимися только их же исключительной скромности.

Никто из них не пользовался ни поддержкой, ни покровительством сильных мира сего. Кроме того, они были поляки и католики, что в те времена сильно мешало всякой карьере.

И все-таки, младший брат Ангела Ивановича, Осип Иванович, окончивший Нижегородский кадетский корпус, пойдя по военной дороге, стал полковником во время русско-японской войны, а в Первую мировую — уже бригадным генералом. И, наконец, одним из четырех на всю армию инспектором артиллерии.

Другой брат, Карл Иванович, тоже окончивший кадетский корпус, не заинтересовался военным делом. Он самостоятельно подготовился и поступил в Горный институт, окончил его, стал там профессором, потом директором и председателем Геологического комитета.

Замечательной была и судьба их сестры Софьи Ивановны. Ее, в виду чрезвычайно стесненных обстоятельств семьи, взяла на воспитание старая дева, поклонница их дяди, монаха-доминиканца. Воспитательница была еле грамотна и не дала никакого образования своей воспитаннице, выдав замуж против ее желания за больного человека, умершего через год после брака. Оставшись совершенно одинокой и ни к чему не подготовленной, Софья Ивановна вторично вышла Замуж за пожилого банковского служащего, тоже умершего через два года.

Товарищ ее второго мужа предложил ей устроить ее счетчицей в Государственный банк, на абсолютно механическую работу.

И вот эта полуграмотная женщина сделала в банке головокружительную карьеру. Постепенно повышаясь по службе, она стала заведующей счетным отделом, единственной в банке штатной служащей женщиной. Она имела под своим началом 100 служащих и 200 рабочих. При этом она пользовалась таким авторитетом, что ни одно увольнение или назначение в ее отделении не проходило помимо нее. И она всегда умела отстоять несправедливо обиженных. На своем юбилее она получила трогательный адрес от сослуживцев, чрезвычайно лестное письмо от директора банка Плеске и от министра финансов Кауфмана.

С Ангелом Ивановичем она состояла в большой дружбе и часто приходила к нам, когда ей нужно было составить затруднявшую ее официальную бумагу. Я очень жалела, что она умерла, когда мои дети были еще так малы, что не могли понять и оценить этот характер.

Сам Ангел Иванович во всем и всегда привык полагаться только на самого себя, ни с кем не деля ответственности.

Мне потребовалось много усилий, чтобы приучить его к мысли, что пристальный интерес к его труду не является посягательством на его права.