«Паралитики власти» и «эпилептики революции» - Александр Григорьевич Звягинцев
1974
Убийство московского городского головы
Девятого марта 1893 года в Москве произошло трагическое событие, всколыхнувшее всю старую столицу — в здании городской думы был смертельно ранен московский городской глава Н. А. Алексеев. Через день он скончался.
Николай Александрович Алексеев пользовался в Москве большим уважением. Он родился в 1852 году, получил блестящее образование. В тридцатилетнем возрасте стал гласным городской думы, а через несколько лет был избран городским головой и председателем думы. Алексеев обладал исключительной энергией и напористостью и, по отзывам современников, сумел «возвысить значение и достоинство городского головы до степени настоящего представителя Москвы». С его именем были связаны многие преобразования в старой столице: появилось около 30 новых училищ, проведены значительные благоустроительные работы, возведены водопровод и канализация, много уникальных зданий, в том числе здание городской думы на Воскресенской площади.
В тот день Алексеев с утра принимал посетителей. Вначале в приемную вошла какая-то женщина, а вслед за ней — среднего роста, плотного сложения мужчина, лет 30–35, с коротко остриженной рыжеватой бородкой и холодным выражением лица. Николай Алексеевич вначале принял прошение у женщины, а затем, обратившись к незнакомцу, спросил: «Вам что угодно?..» Не успел он закончить фразу, как мужчина, выхватив револьвер, прокричал: «А вот что!» И с этими словами в упор выстрелил в Алексеева. Пуля попала в нижнюю часть живота.
…Сразу же после получения известия о происшествии в Московскую городскую думу приехали прокурор судебной палаты М. Г. Акимов, прокурор окружного суда М. Н. Домерщиков, обер-полицмейстер столицы А. А. Власовский, начальник сыскной полиции М. А. Эффенбах. Появились также управляющий Московской митрополией, преосвященный Александр, московский губернатор Д. С. Сипягин и другие высокопоставленные лица.
М. Г. Акимов взял с собой лучшего криминалиста столицы — следователя по особо важным делам Тимофея Тимофеевича Глушановского. За последние 15 лет он расследовал почти все наиболее важные преступления. Его отличали неутомимость и рвение в исполнении служебного долга. Дела он «формировал» исключительно быстро, расследуя их всесторонне и полно, всегда добиваясь блестящих результатов в раскрытии самых запутанных преступлений.
Первые вопросы задержанному задал Акимов. «Ты кто такой?» — спросил он у террориста. «Я новохоперский мещанин Василий Андрианов», ответил тот. «Что побудило тебя на такое ужасное преступление?» — снова задал вопрос Акимов. «Это мое дело», — уклончиво ответил Андрианов.
Задержанного допрашивали в течение нескольких часов. Его ответы на поставленные вопросы, манера держаться сразу же насторожили опытного следователя и прокуроров. Они поняли, что имеют дело с психически неполноценным человеком. Так, в разговоре он постоянно ссылался на теории магнетизма и электричества, с которыми и связывал свое преступление.
Предположение оказалось верным. Вскоре было выяснено, что Андрианов в течение девяти месяцев находился на излечении в психиатрической клинике в Петербурге и незадолго до покушения был выписан и отправлен на родину. Однако он туда не поехал, а появился в Москве. Несколько раз появлялся в Думе, подал чиновникам какую-то записку о борьбе с холерой, написанную сумбурно и не представлявшую интереса.
Глушановский занимался следствием три месяца. За это время дело выросло до четырех томов. Судебно-психиатрическую экспертизу Андрианову производили наиболее известные ученые, профессора Московского университета Кожевников и Корсаков, а также приват-доцент Сербский. После тщательного наблюдения обвиняемого, они пришли к твердому заключению, что Андрианов «как во время произведенного им выстрела в городского голову 9 марта, так и в мае месяце, во время освидетельствования, находился в состоянии умственного расстройства».
Двенадцатого июня 1893 года следствие было закончено. Глушановский вынес постановление о направлении дела прокурору Московской судебной палаты для прекращения. М. Г. Акимов, а затем и окружной суд, с этим предложением согласились. Андрианов по распоряжению начальника Главного тюремного управления был направлен в психиатрическую больницу в Петербурге.
1974
«Я счастлив вашим приговором»
В начале 1900-х годов терроризм в России вспыхнул с новой силой. Боевая организация партии социалистов-революционеров организовала в 1904–1905 годах несколько крупных террористических актов против высших должностных лиц царской администрации. 15 июля 1904 года бомбой, брошенной Сазоновым, был убит министр внутренних дел Плеве. Сам террорист получил серьезные ранения и был схвачен. В тот же день в Александровской больнице для чернорабочих в присутствии министра юстиции Муравьёва ему была сделана операция. Задержан был и его соучастник Сикорский. Остальным террористам, в их числе и Каляеву, удалось скрыться.
Сазонова и Сикорского предали суду С.-Петербургской судебной палаты, которая приговорила первого к вечной каторге, а другого к 20 годам каторжных работ. В январе 1905 года Боевая организация продумывала вопрос об убийстве императора Николая II, великого князя Сергея Александровича и некоторых министров. Реальная угроза нависла и над министром юстиции, генерал-прокурором Николаем Валерьяновичем Муравьёвым. Террористы установили дни, часы и маршрут его передвижений по городу. 19 января покушение должно было состояться. Однако неожиданно для организации один из «метальщиков», Белостоцкий, накануне покушения скрылся, ссылаясь на то, что за ним установлена слежка. Оставшись один, Загородний не сумел бросить бомбу, так как карету министра загородили от него ломовые извозчики. Через несколько дней Муравьёв оставил пост министра и был назначен послом в Риме. Террористы сочли, что при таких обстоятельствах покушение потеряло всякий смысл.
С конца января Савинков, Каляев и некоторые другие члены Боевой организации начали подготовку к покушению на великого князя Сергея Александровича. Оно должно было состояться 2 февраля. Метальщики Каляев и Куликовский, переодетые крестьянами, в поддевках, высоких сапогах и картузах заняли свои места по пути следования великого князя из Кремля в Большой театр. Каляев стоял на Сенатской площади, у здания городской думы, а Куликовский — в проезде Александровского сада. Когда карета великого князя свернула на площадь, Каляев выскочил ей наперерез и уже размахнулся, чтобы бросить бомбу, но неожиданно перед ним мелькнули лица сидевших рядом с Сергеем Александровичем жены, Елизаветы Фёдоровны, и детей… Покушение не состоялось. Встретив в тот же день Савинкова, Каляев сказал: «Я думаю, что поступил правильно, разве можно убить детей?..»
Повторное
