Иван Миронов - Замурованные: Хроники Кремлёвского централа

— Чистоту же вроде проверяют по заморозке.

— Ха-ха. Чисто лоховская фигня. Сама паста не морозит. Для этого ее разбавляют монитолом и ледокаином.

— Что это?

— Лекарство, которое используют стоматологи для заморозки. К тому же только дебилы мажут в десну. Во-первых, горько. Во-вторых, немеет сразу полморды. Кстати, знаешь, как мусора выявляют любителей «первого»?

— Ну?

— Кокс светится в ультрафиолете. У ментов через одного ультрафиолетовый фонарик. Они сразу светят в нос, просвечивают машину: швы на сиденьях, панель, торпеду. Блеснула крупинка — пошла торговля.

— И сколько стоит откупиться?

— По-разному. Обычно от пяти до полтинника зелени в зависимости от наглости и жадности мусоров, ну и, естественно, от твоих финансовых возможностей. В Москве чистого кокса нет, лучше, чем восьмидесятипроцентный, не найдешь. Здесь хорошим считается уже шестидесятипроцентный, хотя умудряются разбодяживать и до двадцати процентов.

— Чем разбавляют?

— Кто чем. В основном порошковой глюкозой. Двадцать—тридцать процентов добавок не чувствительны, к тому же делают «первый» мягким и сыпучим. Чистый кокс, как губка, вбирает влагу, превращаясь в камушек.

— А как с него самочувствие?

— Ни разу не пробовал, что ли? — искренне удивляется Жура.

— Не-а.

— Да хорош заливать, Вань. У нас все нюхают: чиновники, депутаты, коммерсы, за актеров и поющие головы я вообще молчу. В любой приличный клуб зайди — «Фест», «Дягилев» и им подобные, — если в туалете крышка унитаза опущена, по-любому с нее нюхали, еще запросто дорогу можно кредиткой наскрести. Кокс позволяет сколько хочешь бухать и не пьянеть. Выжрал литр вискаря — пару дорожек юзанул, и ни в одном глазу. Это называется — подравняться. А похмелье снимает лучше любого аспирина. Под обнюхалкой вырабатывается адреналин, каждый реагирует по-разному, одних будоражит, других тормозит, охватывает ощущение уверенности, смелости. Если человек по жизни мышь, то под шмыгаловом он чувствует себя более крупной живностью. С дорожки вставляет минут на двадцать, а в норму возвращает та же сотка «Джек Даниэлса» (популярный американский бурбон. — Примеч. авт.), это называется — сняться.

— Прямо не наркотик, а панацея.

— В начале двадцатого века марафет в аптеках продавали, как лекарство от насморка, — назидательно проповедовал Жура. — А подсесть можно на все. Бухло — наркотик для бедных. Конечно, ничего полезного. Кокс вымывает из костей кальций, провоцирует постоянную нервозность, раздражение, отбивает аппетит. Многие девки-танцовщицы, модели берут по паре грамм на выходные — худеют килограмма на два-три, сучки… «И проснувшись утром рано вместо завтрака полграмма»…

— Психологическая зависимость сильная?

— Если нюхать — не особо, если курить — сумасшедшая.

— Как это курить?

— Дьявольский кайф. Круче в этой жизни нет ничего. Есть две разновидности — фрибриз и крэк. Фрибриз — это когда в воде выпаривается кокаин с содой, а крэк — кокс с аммиаком. И там, и там образуется твердый шарик, который затем курят. Один раз попробовав, люди теряют смысл жизни. Ради крэка отрекаются от бизнеса, семей, женщин. Те, которые поспокойней, начинают тупо существовать от пятницы до пятницы, зная, что они соберутся на какой-нибудь хате или даче, сварят и покурят. Ощущения непередаваемые. Дико возрастает чувствительность, в пять-шесть раз обостряется зрение. Короче, становишься богом. Стопроцентная психологическая зависимость. И цена вопроса соответствует. Если нюхать, то грамм можно растянуть на ночь. Для крэка, чтобы скоротать ночь, на рыло нужно минимум пять. В шмыгалове есть своя эстетика. Например, бабы под кокс пьют белое вино, мужики — вискарь. Сейчас фишка модная пошла — нюхать из фильтра «Парламента», он же наполовину пустотелый. Черпанул с пакетика сигаретой — ноздря правая, ноздря левая … А еще есть «Спутник». Это когда в обычную сигарету добавляют кокса. Расслабляет как с крэка. Некоторые растворяют пару грамм в «Визине» и просто закапывают в глаза.

— Искусственный кокаин еще не делают?

— Научились вырабатывать синтетический кокс. В основном этим занимаются прибалты. От натурального даже специалист не отличит. Единственная разница — убойный удар по организму и невозможность сварить из него крэк.

— По вене кокаин не запускают?

— Ширяют. Резкий, дикий кайф минут на тридцать. Но чистый кокс вмазывают реже, в основном «лечатся» «качелями» и «медом».

— Это еще что?

— Ха. Год на тюрьме уже взял и такие вещи не знаешь. «Качели» — это смесь кокаина с героином, а «мед» — кокаин с метадоном. На общем — это самое сладкое лакомство. Сплошные героиновые головы сидят. Бывает, что один затупившийся «баян» на весь этаж. Вот его по дорогам из хаты в хату и тянут. В нашей хате один чертила как-то ватку скроил…

— Какую ватку?

— Ну, баян заправляют через ватку, и вместе с грязью на ней оседают остатки «лекарства». Когда «хмурый» заканчивается, ватки отмачивают и этим раствором жалются по новой. Так вот за эти ватки идет реальная война. На моих глазах один другому ухо отгрыз. Представляешь, картина: клюв, щетина в кровище, а из черных остатков зубов торчит кусок ушной раковины.

— Дохнет много?

— Практически дня не проходит, чтобы кто-то на централе не отъехал. Забавный был случай. Передознулся один грузин, а под кайфом вся хата. И решили жмура этого реанимировать, ничего лучше не придумали, как между ног его приспособить железный электрический чайник, по мере выкипания добавляя туда воды, чтобы он проснулся от болевого шока. Короче, жарили его всю ночь. На утро заходят мусора — в хате густой чад, запах шкворчащего мяса и дохлый наркоман с прожаренными до костей ногами.

— А как наркота на централ заходит?

— Все через ментов. На тюрьме жалиться легче и безопасней, чем на воле. Конечно, время от времени для отчетности кого-то из вертухаев и сажают, но и то самых тупых и ненужных. Ничего личного, просто бизнес. На одном спирту знаешь, какое бабло рубится?

— Ну?

— Смотри, медицинский спирт в аптеке стоит сто — сто пятьдесят рублей, на «Матроске» продается по сто долларов. Тарятся спиртом минимум двести пятьдесят хат, минимум по литру в день. Туда-сюда чистыми выходит больше двадцати штук зелени в сутки, умножаем на тридцать, получаем шестьсот тысяч вечнозеленых в месяц. Каков оборотец, и это только с одной косорыловки. Эх, угораздило меня на эту долбанную «девятку» заехать… На общаке практически каждый день бухали.

— Спиртягу?

— Все подряд. И спирт, из которого получается три литра водки, и брагу гнали, «катьку» («Катька» — сотня, в данном случае долларов. В царской России сторублевая купюра выпускалась с изображением Екатерины II. — Примеч. авт.) отдал за «ноги» и тебе с воли полную сумку затягивают всего, чего хочешь: коньяк, виски, еду с ресторана… Перекинули меня как-то в хату, а там бухать два таза браги, мутной, коричневой, вязкой. Прямо кружками черпаем и в себя. Минут через сорок дошли до дна, а там в этой жиже-пыже дырявый черный носок плавает. Как я тогда выразительно блевал! А всего лишь оказалось, что пацаны этим носком брагу фильтровали… Ладно, давай, что ли, на покой, хотя всяко сразу не засну, — рассуждал уже сам с собою Жура, доставая из железного ящика Гумилева. — Почитаю об этих пассионариях, хотя все равно ничего не запомню.