Конкордия Ландау-Дробанцева - Академик Ландау. Как мы жили
— Ревнуете? Ну что же, это приятно. Кора, эта блондинка знает, что мужчине нужно для отдыха. Я совсем не хочу ссориться с вами, вы мне очень нужны. С вами можно поговорить серьёзно об очень серьёзном деле?
— Говорите, я слушаю.
— Не здесь, разговор деловой и серьёзный. Завтра у вас «мацесты» нет. Давайте пообедаем в ресторане.
— Давайте ещё захватим прокурора.
— Ну нет, разговор серьёзный, деловой и секретный. Вы что, боитесь быть со мной наедине?
— Нет, я вас не боюсь. Только не забыла тяжести вашей руки.
— Кора, ваш ангельский вид обманчив. Давайте не ссориться. Мне нужна ваша помощь и даже умный совет.
— Хорошо, завтра обедаем в ресторане.
Мне ведь очень нужен этот громоотвод!
Дорога в ресторан на самую вершину горы Ахун была длинная, но романтично красивая. В открытой машине упругий ветер заставлял щуриться глаза, пронизывал лицо и тело. В сочинский дневной зной это было наслаждение. Если бы мой Даунька был нормальным человеком, он мог бы быть моим спутником в этой поездке. Но, может быть, когда ему и мне перевалит за пятьдесят, он возмужает, поумнеет и, наконец, ему надоест повторять: «В Тулу с собственным самоваром? Никогда! Я не осел и не подкаблучник. На это способен только мой ученик Абрикосик. Ему очень удобно помещаться под Таниным каблуком, а мне нужны горизонты Вселенной. Я не такая, я иная, я вся из блёсток и минут».
Да, он не был похож на других. Дорогой мечтала, что когда придёт старость, я буду ещё нужна Дау, тогда мы будем много вместе путешествовать. У нас будет длинная счастливая старость. Не ведала тогда, что мой Даунька до старости не доживёт.
— Кора, о чем вы думаете?
— О вас. О том, что вы не обладаете хорошим вкусом. У вашей блондинки красивые волосы, но толстые ноги.
— Что поделаешь, если красивые блондинки со стройными ногами прячутся в шкаф.
Прокурор — и выдала! Прокурорша — баба умная, симпатичная, у неё мужская профессия, поэтому с мужчинами она легко находит общий язык. Я всегда завидовала женщинам с железным характером.
— Коля, а могли бы вы ей заехать оплеуху?
— Кора, хватит. Хотите испортить мне эту поездку? У вас садистские приёмы. Женщине вредно быть злой. Добродетель женщины
— доброта.
— Доброта это добродетель человечества, а частный случай доброты женщин к вам носит другое имя.
— Кора, умоляю, смилуйтесь. Ещё одно слово, и я брошусь в пропасть. В объятия этой блондинки меня толкнули только вы.
— Ну, хорошо, больше не буду.
Когда сели за столик:
— Кора, нам давно надо перейти на «ты». Давайте выпьем на брудершафт. Такое трудное завоевание на «ты» с бабой у меня впервые, и даже интересно, что ты, Кора, такая колючая. Ты со мной в Сочи, а мы потеряли уже неделю, тем больше счастья впереди. Твой бог и повелитель не маячит, нам больше не мешает.
«Ну и самоуверенность», — подумала я.
— Коля, а в чем нужна моя помощь вам, или это был предлог?
— Нет, мне хотелось бы иметь друга, которому я мог бы рассказать обо всем. Кто не будет осуждать, кто будет мне беспредельно предан, не спрашивать: что, зачем и почему. Верить в меня и помогать мне. Я задумал грандиозный манёвр: мой шеф Н.Н. одобрил мой план. Он великий знаток, где пахнет жареным, а ведь я его ученик. Две великие державы — Советский Союз и Америка — заключили соглашение по борьбе с раком. Как только я прочёл об этом в газетах, я сейчас же обзавёлся медицинскими книгами о раке и уже имею понятие, о чем, где и как нужно говорить по этой проблеме.
— И вы считаете, этого достаточно?
— Не вы, а ты. Для начала достаточно. Ведь я не собираюсь победить рак. Тому, кто совершит этот подвиг, человечество при жизни отольёт памятник из чистого золота. Ну, а у меня желания поскромнее: я хочу быть академиком.
— Коля, я голосую за ваше избрание.
— Кора, не превращай серьёзную беседу в лёгкий разговор. Не забывай, я рассчитываю на твою, Кора, помощь.
— Я вся внимание.
— Вот так-то лучше. Здесь, в районе Сочи, отдыха ет один человек, некто Жеребченко. Я хочу завербовать его в союзники. Он мне нужен. Я сюда, в Сочи, приехал из-за него. Случайно узнал место и срок его отдыха. Я завтра очень рано утром еду к нему и, если с ним столкуюсь, завтра же здесь ужинаем втроём. Согласна?
— Да, согласна.
— Быть не только моим союзником, но и помощником?
— Коля, но в этом деле я профан.
— То, что я попрошу, в твоих силах.
Когда мы вернулись из ресторана, из кустов возле санатория вынырнула блондинка и ринулась навстречу Коле, а я поспешила не мешать их объяснению. На следующий день он встретил меня на «мацесте»:
— Кора, я приехал сюда поговорить с тобой. Очень боюсь, опять будешь прятаться от меня.
— Коля, мне просто жаль эту беленькую девочку.
— Так ты что, хочешь устроить цирк в санатории? Я бегаю за тобой, эта блондинка за мной, а все посмеиваются.
— Когда она уезжает?
— К сожалению, не скоро. Кора, я хотел вызвать твою ревность, проверить твою любовь, а ты так легко уступила меня этой, как ты её называешь, девочке. Только эта «девочка» сама забыла, когда она ею была. Ваш повелитель приучил вас к параллельным девицам.
— Так вот почему вы завели параллельную. Ничего не имею общего с вашей параллелью.
— Забыла, что мы перешли на «ты»? Почему же Дау можно параллельную, а мне нет? И потом, ты забыла: мы сегодня ужинаем в ресторане, ты дала слово.
— Вам удалось договориться с этим Жеребченко?
— Нет, Кора, он категорически отверг сотрудничество со мной, да ещё назвал меня авантюристом от науки. Но ты ведь мой друг, обещала сегодня ужинать в ресторане. Жеребченко отпал, но здесь отдыхает наш химик-академик с женой. Ты и я сегодня поедем ужинать. Тебе вчера там понравилось. Я с ними уже договорился.
После ресторана вернулась поздно ночью, мой прокурор ещё не спала.
— Кора, совсем загуляла. Вчера не обедала, сегодня не ужинала в санатории. Скажите, ваш муж — академик Ландау?
— А вы его знаете?
— Не знакома, но его знает весь культурный мир. Он был вчера проездом в Сочи.
— Он приходил ко мне сюда?
— Все дело в том, Кора, что он, пробыв в Сочи сутки, к вам не зашёл.
Разрыдавшись, как подкошенная, я упала на постель. Было нестерпимо больно, обидно, и такой постылой показалась игра в любовников с этим «авантюристом от науки».
Даунька, единственный, любимый, ты хотел меня видеть. Я это знаю, я это чувствую, но твой такт и твоё несравненное благородство удержали тебя. Ты побоялся нарушить мою идиллию.
Энергично затянувшись табачным дымом, прокурор воскликнула:
— Я ничего понять не могу!
Если прокурор и тот в тупике, а попробуйте все это описать! Сочинить такое трудно.
Глава 26
Если родился человек, которому тесно и душно в устарелых рамках обыденности, он, отбросив стандартную обыкновенность, стремится ввысь, к необыкновенному, к прекрасному. У него на все свои суждения и взгляды. Выводит на бумаге короткие физические формулы, в них сосредоточены истины физической науки. Истины этой науки даются титаническим трудом левого полушария мозга, там работает сложнейшего построения машина. Заменить её невозможно, немыслимо. Запрограммировать сверхталант не удастся никогда.
