Петр Врангель - Воспоминания. 1916-1920
Намеченный еще мною рейд конницы генерала Шкуро в тыл группе красных, действующих против добровольцев, увенчался успехом. Разбитый, жестоко потрепанный противник стал отходить, и части генерала Май-Маевского перешли в общее наступление. Отступление противника скоро обратилось в бегство. Наши части быстро продвигались вперед. Оставшееся неизменно главнейшим в представлении Главнокомандующего операционное направление на Харьков отныне привлекало все внимание ставки. Для развития успеха в этом направлении бросались все имевшиеся в распоряжении Главнокомандующего силы и средства. Учитывая создавшуюся обстановку, я еще 10 мая телеграфировал Главнокомандующему: «с передачей в распоряжение командующего Донской армией Донского сводного корпуса, предстоящей передачей Атаманской дивизии, а также направления астраханцев в сторону от главного района операции силы армии значительно уменьшаются. Между тем для развития успеха на главнейшем Царицынском направлении необходимо во что бы то ни стало усилить меня пехотой. Настоятельно прошу в первую очередь перевести на станцию Куберле кубанскую пластунскую бригаду и стрелковый полк 1-й конной дивизии[24], как органически связанные с Кавказской армией. 10 мая Нр 0575. Врангель».
При малоразвитой телеграфной сети в крае недостаток автомобилей и мотоциклеток особенно был чувствителен. Старшие начальники оказывались подчас совершенно бессильными управлять войсками.
Выехав 12-го поездом на север, я был задержан на станции Куберле неисправностью железнодорожного моста. На Сале шли горячие бои, и я хотел лично принять руководство боями. Я попытался продолжать путь на единственном имевшемся в штабе автомобиле, однако вынужден был с полпути вернуться назад из-за порчи машины. Со станции Куберле я телеграфировал генералу Романовскому:
«Выехав для личного руководства форсирования Сала на единственной имеющейся у меня машине, вынужден с полпути вернуться из-за порчи автомобиля. Сейчас ни в штарме, ни в штакорах нет ни одной машины. При отсутствии иных средств связи лишен возможности руководить операциями. В то время как отсутствие средств связи грозит свести на нет успех, достигнутый потоками крови, в Екатеринодаре и Новороссийске автомобилями пользуются бесконечное количество представителей тыловых управлений. В дополнение к неоднократным моим просьбам еще раз прошу срочной высылки для штарма шесть и для каждого из трех корпусов не менее двух мощных легковых машин с полным комплектом запасных частей, без чего управлять операциями не могу. Куберле, 13 мая 8 часов 20 минут. № 1–1. Врангель».
Генерал Юзефович со своей стороны ежедневно засыпал ставку телеграммами. 13 мая, прибыв ко мне в Куберле, он горько жаловался на полное безучастие ставки ко всем его просьбам. В этот день я получил донесение о победе нашей на реке Сале. Я телеграфировал Главнокомандующему
«Ремонтная взята, Сал форсирован. На пути к Царицыну славным войскам Кавармии остается преодолеть лишь один рубеж – Есауловский Аксай. Великокняжеская и Ремонтная коренным образом перевернули всю обстановку не только на Царицынском направлении, но и у Донцов, открываются широкие перспективы, значение последних двух побед следует признать исключительным по своей важности. Выход армии на Есауловский Аксай и перерез железной дороги Лихая – Царицын в районе Верхнечирской может повлечь за собой крушение всей IX красной армии. Но полное расстройство тыла, прерванная тремя разрушенными мостами железная дорога, отсутствие средств связи уже парализуют мои успехи и угрожают полной остановкой боевых действий. Самым настоятельным образом ради общего дела прошу приковать Ваше внимание и распорядиться направлением всех имеющихся в Вашем распоряжении средств для быстрого восстановления железной дороги, увеличения ее провозо-и пропускной способности, придачи мне транспортов грузовых автомобилей, легковых автомобилей, не менее десяти для связи, телеграфных аппаратов, кабеля, телеграфных колонн. Обстановка исключительно благоприятная и требует принятия свыше исключительных мер. Куберле, 17 мая 21 час. Нр 0616. Врангель».
15 мая наши части заняли станцию Котельниково и форсировали реку Курмоярский Аксай. (Схема № 14.) 1-й Кубанский корпус генерала Покровского быстро выдвинулся вперед, после горячего боя овладел хутором Верхне-Яблочным, где захватил свыше 2000 пленных, 10 орудий, 25 пулеметов и громадные обозы. Однако вследствие быстрого выдвижения 1-го Кубанского корпуса между его правым флангом и левым флангом 2-го корпуса генерала Улагая образовался разрыв, который противник удачно использовал 17 мая с утра он перешел значительными силами в наступление, охватывая левый фланг нашей пехоты. Последняя не выдержала, дрогнула и, бросив свою артиллерию, стала поспешно отходить на Котельниково. Начальник дивизии генерал Патрикеев, пытавшийся со своим штабом восстановить в частях порядок, был настигнут красной конницей и зарублен. 6-я пехотная дивизия была почти полностью уничтожена. Артиллерия дивизии была захвачена противником. Генерал Бабиев, бросившийся со своей конницей на выручку стрелков, отбросил было противника, отбил наши орудия, но затем сам был оттеснен. Тогда командир корпуса генерал Улагай, прибывший на место боя во главе своего конвоя и случайно собранных им ближайших частей, бросился в атаку, опрокинул врага, вернул потерянные пехотой орудия и вынудил противника начать отход, дав яркий образец значения личного примера начальника.
20 мая части армии достигли реки Есауловский Аксай на фронте от хутора Жутов до устья реки. Противник занял сильно укрепленную позицию с окопами и проволочными заграждениями на правом берегу Аксая, сосредоточив главные силы на фронте хуторов Генералов – Аксайско-Чиковский. (Схема № 15.)
После крайне упорного боя 20–22 мая доблестные части 1-го Кубанского корпуса сбили врага с позиций и, прорвав его фронт, нанесли сильное поражение. Стремительно преследуя разбитые части противника на хутор Кумской на протяжении 30 верст, генерал Покровский натолкнулся на свежие силы красных, двигавшиеся против его правого фланга со стороны Громославской; между тем 2-й Кубанский корпус генерала Улагая, встретив упорное сопротивление противника на остальной части фронта позиции за рекой Есауловский Аксай, был скован боем и не мог оказать поддержки 1-му корпусу. Я выслал генералу Улагаю из своего резерва пластунов и гаубицы.
Донося Главнокомандующему о новом успехе, я телеграфировал: «Доношу о новом блестящем успехе доблестных частей вверенной мне армии: 21-го после двухдневного боя корпус генерала Покровского форсировал Есауловский Аксай, овладел укрепленной и заплетенной проволокой позицией противника, захватив орудия, пулеметы и много пленных. Неустанно развивая успех, генерал Покровский, пройдя за ночь с боем 30 верст, овладел хуторами Кумской (северный), Черноморов, Шибалин, захватив более 1000 пленных, орудия и пулеметы и обозы. Противник перед 1-м Кубанским корпусом на всем фронте отходит поспешно, преследуемый неотступно моей конницей. Генерал Улагай, имея перед собой сильно укрепленную позицию и крупную артиллерию, до сего времени переправил на северный берег Есауловского Аксая лишь одну бригаду. Сейчас из общего резерва выдвигаю Улагаю пластунов и всю гаубичную артиллерию с приказанием форсировать реку во что бы то ни стало. Генералу Покровскому приказал, развивая успех, выйти на железную дорогу Лихая – Царицын, часть сил выделить для действия в тыл противника, оказывающего сопротивление 2-му Кубанскому корпусу. С 4-м конным корпусом двигаюсь следом за 1-м и 2-м кубанскими корпусами. Неиспользование полностью успеха считаю преступлением. То, что может ныне быть достигнуто ценою малой крови, в будущем потребует громадных жертв. Для использования успеха одной доблести мало, конница может делать чудеса, но прорывать проволочные заграждения не может. Достижение конечной цели без присылки мне пехоты, тяжелой и легкой артиллерии, выдвижения в неограниченном количестве огнестрельных припасов и средств связи, главным образом автомобилей, без которых не в состоянии управлять армией, – сегодняшний день обратится в Пиррову победу. Котельниково, 22 мая, 10 часов 10 минут. Нр 0783. Врангель».
Путь до Сала был наконец исправлен, и поезд мой удалось продвинуть до самой переправы. Большой железнодорожный мост через Сал был взорван, и для починки его требовалось не менее 2–21/2 недель; между тем по мере продвижения армии вперед подвоз и эвакуация раненых делались все затруднительнее. Однажды ко мне явился молодой офицер-артиллерист полковник Ильинский, предложивший мне устроить подвоз по железной дороге с помощью конной тяги. Весь подвижной состав был красными угнан, но на некоторых станциях и разъездах имелись отдельные платформы. Назначив в распоряжение Ильинского несколько казаков моего конвоя и предоставив ему пленных красноармейцев и обозных лошадей, я поручил ему наладить подвоз конной тягой к северу от станции Ремонтная. Ильинский блестяще справился с задачей, и вскоре подвоз наладился. До реки Сала артиллерийские и интендантские запасы доставлялись поездом. Грузовиками по наведенному понтонному мосту перевозились на правый берег реки, где и перегружались на платформы, следовавшие дальше на север конной тягой.
