Юджин Ли-Гамильтон - Воображенные сонеты (сборник)

Судя по всему, история эта вымышлена Ли-Гамильтоном, а прототипом кардинала мог послужить Карло Карафа (1517–1561), которого обвиняли в убийствах, ереси и содомском блуде. Действие происходит во времена Павла IV (1476–1559), в миру — Джампьетро Карафа, римский папа с 1555 г. До избрания папой возглавлял верховный инквизиционный трибунал. С фанатической жестокостью преследовал инаковерующих, боролся с Реформацией; пытки и сожжение на костре при нем стали обычным явлением. По указанию Павла в 1559 г. был впервые издан «Индекс запрещенных книг». Когда он умер, народ сбросил его статую в Тибр и сжег тюрьму инквизиции. Преемником Павла стал Пий IV, который казнил племянников Павла: кардинал Карло Карафа был задушен, а герцог Джованни Карафа и еще двое родичей обезглавлены. См. также сонет 54.

Из сборника «Аполон и Марсий»

(1884)

Празднество в Сиене

Сиена под охраной древних стенС твердынями краснокирпичных башенГлядит на мир, который ей явлен:Там нет ручьев, но катится волнаУвалов сонных и ленивых пашен;Воловьей белизной пейзаж окрашен,И редкая взбирается соснаТуда, где спит, не зная перемен,Сиена под охраной древних стен.

Струится зноем августовский свет.Безлюдный город погружен в дремоту;И колокольни острый шпиль воздет,Уставившись в расплавленный зенит;Здесь тишина раскинула тенета,Лишь иногда свозь пыльные воротаНеспешная телега проскрипит,И в мареве двурогий силуэтВиднеется сквозь августовский свет.

Как хочется вам зрелищ прошлых дней:И площадь, и дворцы вокруг собора —Тут солнца луч, любовника нежней,Целует белый мрамор старых плит!Как жадно ищут ваши слух и взорыБылой толпы шаги и разговорыПод арками, где ныне тишь царит,На улочках, где сонмища тенейПрипоминают пышность прошлых дней.

Но слышу топот я и шум людской —На площадь собираются контрады:Идет Дракон с бравадой щегольской;Вон гибеллины с вымпелом Орла,Одетые в лимонные наряды;Штандарт Улитки и Сыча отряды;Вон Дикобраза свита пронесла,И гвельфы черно-белою рекойС Волчицею текут под шум людской.

Готовятся финальные бега:Коней подводят для благословенья,Следит толпа, придирчиво-строга,Как шествует берберский жеребец;На чепраке злаченое тисненье,Коленопреклоненные моленьяПод громкий стук восторженных сердецО том, чтоб славу вырвать у врагаИ выиграть финальные бега.

Сиены площадь — ныне ипподром;На ней гербов и стягов пантомима;И рев толпы взмывает над крестом,А реву вторит колокольный звон;Похожая на чашу пилигрима,Она своим величием сравнимаС могучим Колизеем; и смешонЛюбой, кто смеет усомнится в том,Сколь славен древний этот ипподром.

Но для начала — праздничный парад,На солнце реют пышные знамена;Пажи ведут коней под гром рулад,И блеск щитов, и пестрота попон;И капитаны каждого районаВедут отряд под дудки и тромбоны;Пантера — прошлых скачек чемпион —Чеканит гордый шаг, и каждый радВоздать ей честь, пока идет парад.

Знаменоносцы, все до одного,Вышагивают с яркими гербами,Великое являя мастерство:Бросают флаги в воздух, а потомПодхватывают ловкими руками;Вот ратуша, одетая шелками,И к ней людской подкатывает ком;Встречает городское торжествоСовет коммуны, все до одного.

Вот катится повозка-исполин,Волами белоснежными влекома;Она несет штандарт былых годин,Республики Сиенской гордый знак,И Мартинеллы звон подобен грому,С ним хитрая Флоренция знакома —Он плыл над ревом яростных атак.И вьется, словно прошлого помин,С волчицей смелой знамя-исполин.

Те, кто наряжен в яркие цветаПантеры, не выказывает страха.Сто тысяч прочно заняли места,Болельщики встречают скакунов,Что прямо в гонку прянули с размаху:Сыча, Волну, Жирафа, Черепаху,Улитки неуступчивых сыновИли птенцов Орлиного гнезда,Тех, что одеты в желтые цвета.

Но вот уже пошел последний круг,И чья-то карта скоро будет бита;Проворной Черепахи бег упруг,Потом Пантера вырвалась на миг,Но рядом с ней процокали копыта,Ее в финале обошла Улита!«Улитка!» — раздается общий крик,И в ореоле снисканных заслугУлитка чинно завершает круг.

Сегодня ей пропраздновать всю ночь,И старикам, сидящим за столами,Приятно в ступе воду потолочь,Воспев былые подвиги Улитки;Но их рассказы тонут в громком гаме,И факелы над мрачными дворцамиГорят во тьме, как золотые слитки;На улицах кутеж; унынье, прочь!Нам спать не доведется в эту ночь.

В стихотворении описан знаменитый праздник Палио контрад, дважды в год проходящий в итальянском городке Сиена с XIV в. Контрады — это 17 районов города, каждая из них имеет свой флаг и герб с изображением животного-покровителя: Орел, Гусеница, Улитка, Домовый сыч, Дракон, Жираф, Дикобраз, Единорог, Волчица, Раковина, Гусь, Волна, Пантера, Лес, Черепаха, Башня и Баран.

…штандарт былых годин — символом города является римская волчица, так как по легенде Сиена была основана Сенио, сыном Рема. Сиена и Флоренция в средние века находились в постоянном соперничестве.

Мартинелла — колокол, которым в те времена подавали сигналы войску.

Ода проходящей грозе

Над миром Божий гнев плыветВ тени Господних крыл,И, вздрогнув, замирает тот,Кто Божьей кары в страхе ждет,И злое дело скрыл.

Могучий громовой раскатРаскалывает тьму;Трясутся горы и дрожат;Мой слух и мой бессонный взглядПокорствуют Ему.

И снова громовой удар;О чем Твой гнев, Господь?Зачем Ты шлешь огонь и жар —Низринуть дуб, могуч и стар,Иль мачту расколоть?

Твой гнев тревожит выси горИ глубь подземных стран,И ропщет, подымая взор,Немотствовавший до сих порПоверженный Титан.

Восходит войско дерзких древВ небесный окоем —Ты, строй их сомкнутый презрев,Излей на них рассветный гнев,Спали дотла огнем.

Твой грозный глас в теснине скалПророкотал и стих;Он выход ярости искал;Твой страшен рык и зол оскалДля робких душ людских.

Над горной цепью, что леглаВдоль дремлющих полей,Над морем — распахни крыла,Побей их градом добела,И ливнями залей.

О гнев небесный, поспеши,Презреньем уязвлен;Проникни в глубь людской души,Жилища, кровли сокруши,И мощь зубчатых стен;

На краткий миг угомонисьОбманной тишиной;Со всею силой соберись —И, вспыхнув, высвети и высь,И весь простор земной.

Всё проницает Божий лик;Во тьме ночной видныДворцы и своды базилик —Весь Город Дожей, что возникИз темной глубины.

И вспыхнет Град Соленых Вод,Весь в розовом цветуВсего на миг — и ускользнетВ чернильный всплеск, под темный свод,Во мрак и немоту.

И вновь, взметая прах и пыль,Грядет огонь с небес —Взъярить, взломать небесный штиль,Снести, разбить надменный шпиль,Поджечь опальный лес.

Измято лоно бурных вод,Со дна всплывает ил,И голос громовой зоветК ответу весь кишащий сбродИз водяных могил.

Мир поколеблен до основНа суше и в морях;Сей дикий глас, сей грозный ревЯ внемлю — и питать готовБлагоговейный страх.

Страстей Божественных напев —Как месть в моей крови;Отчаянье, и страх, и гнев —Превыше всех лобзаний девИ песен о любви.

Ода навеяна строкой из изумительного вступления к поэме «Дженет Фишер» мисс А. Мэри Ф. Робинсон (прим. автора).