Зинаида Чалая - Анатолий Серов

Серов вернулся к летчикам вместе с начальником. Тот уже получил приказ от высшего командования и тут же стал принимать меры к организации ночных полетов. Приказал перебазироваться на второй аэродром.

— Центральный не будем демаскировать. А вам, — обратился он к Серову, дадим для освещения, как вы просите, две автомашины и все, что нужно, будет вам предоставлено. Наши камарадос рвутся в ночной бой, да и всем нам очень хотелось бы проучить «ночников»-бомбардировщиков. Надоели!

Летчики оживились. «Старички» оказались вовсе не такими «спокойненькими», как подумалось Серову. Они и взяли на себя первые вылазки в ночное небо. Полеты были проведены в ту же ночь. Серов никогда не откладывал на завтра то, что можно было провести сегодня. Время было дорого. Каждый фашистский бомбардировщик наносил своим ночным появлением ущерб, терроризировал мирное население. В первую же ночь удалось сбить один вражеский бомбардировщик. Настроение у всех поднялось.

— Пожалуй, отучим посылать нам «хейнкелей» по ночам, — смеялись летчики. — Теперь пойдет дело.

Наутpo Анатолий простился с товарищами, пожал всем руки, влез в свой самолет и, красиво взлетев, сделал в воздухе несколько смелых фигур — это было его прощальное приветствие. Испанцы махали ему руками, бросали вверх береты, поднимали крепко сжатый кулак.

Таким, образом Серов порой один, порой вместе с Михаилом побывал на всех участках фронта, передавая новый опыт воздушных дневных и ночных боев и сам учась у друзей-«старичков», вписывая новые страницы в историю крылатых армий.

Вернувшись на Сото, Серов в тот же день, как всегда, вылетел в бой.

Летчик Иван Алексеевич Лакеев рассказывал, как впервые встретился с Анатолием Серовым. «Когда он в первый раз прилетел на главный аэродром, он был в белых брезентовых брюках, в куртке, тоже брезентовой, весь удивительно подвижной, все время крутился, все что-то говорил, и такая в нем чувствовалась непосредственность и нетерпеливость, что никак нельзя было сравнить с тем человеком, которого я увидел теперь».

Теперь — это когда Серов прилетел на слет командиров и лучших летчиков фронта для организации общих, согласованных действий. Серов был молчалив и сосредоточен, внимательно слушал выступления других, а затем предложил развернутый план согласованных боевых операций и произвел на всех большое впечатление.

А в первый раз, когда он увидел Серова, тот показался ему новичком «хорохорцем», и Лакеев даже пошутил по его адресу:

— Уж больно хорохорится парень. Как бы не общипали ему крылышки.

Но начальник аэродрома на вопросы о Серове объяснил, кто это, и сказал, что Серов «много летал ночью, очень компетентный летчик».

Действительно, теперь и Лакеев и другие, кто еще мог скептически отнестись к начинаниям Серова, убедились, что перед ними опытный летчик и командир.

И. А. Лакеев, впоследствии Герой Советского Союза, стал одним из лучших друзей Анатолия и членом его знаменитой «семерки».

Борис Александрович Смирнов также вспоминает об этой встрече на общем слете. Но и раньше они уже встречались, сражаясь в воздухе рядом, эскадрилья Серова взаимодействовала с эскадрильей, в которой был Смирнов (ставший затем ее командиром). Он рассказывает, как они дрались над Мадридом, защищая его от фашистских налетчиков.

— Наши аэродромы находились в семнадцати километрах один от другого. Мы каждый на своем участке были очень заняты — приходилось часто вылетать в бой — и долго не могли встретиться на земле. Но вот как-то под вечер смотрим, летит машина, садится на нашем аэродроме. Из кабины вылезает Серов. Здесь после теплохода мы встретились впервые. Слышу, говорит технику, чтобы тот быстренько заправил. Потом отходит, увидел меня, раскрыл широкие объятия. Прилетел он все такой же веселый, жизнерадостный, сразу начал делиться впечатлениями о работе, спрашивает, как у нас. Мы отвечаем. У нас тоже были успехи. Видим, Серов не просто рад за нашу эскадрилью, а по-настоящему интересуется работой других людей. Это замечательно всегда действовало на товарищей. Каждый как-то яснее сознавал ценность своей работы и хотел сделать ее еще лучше. Это было чудесное качество Анатолия, настоящий дар.

Тут, же он стал обсуждать, как действовать совместными усилиями, нарисовал целый план воздушного нападения на фашистов соединенными силами. План был пока, самый общий, но мы сразу поняли, что тут кроется большая мысль, результат широких и смелых расчетов.

Позднее, на совещании летчиков фронта, я услышал этот план снова, но уже в разработанном виде, с учетом фронтовой обстановки, наших сил и сил противника, причем, несмотря на численный перевес авиации фашистов, серовский план внушал нам уверенность в победе. Серов потом и на деле доказал, что был прав.

Серов и Якушин стали время от времени бывать в Мадриде, навещали Смирнова, втроем ходили по площадям и улицам столицы, наблюдали жизнь этого города-лагеря.

Вот шагает отряд народной милиции. Он уходит на фронт. Мужчины и женщины. Рядом с пожилым рабочим идет мальчик лет четырнадцати, в коротких штанах, с патронной сумкой у пояса. Мальчик левой рукой поддерживает приклад винтовки. На кудрявой голове ловко сидит берет. Глаза сверкают, губы твердо сжаты… Или вот, навстречу идут женщины — тоже на фронт. Среди них две совсем юные девушки, тонкие и высокие, твердо шагающие в шеренге и спокойно глядящие вперед. Знают, что идут не на прогулку, что впереди — возможная гибель. Они готовы на подвиг. Для них лучше смерть, чем жизнь на коленях.

Серов наблюдал сцену прощания шахтера с матерью и маленьким сыном. Старуха бежала рядом с колонной, держа за руку трехлетнего малыша. Шахтер остановился, нагнулся поцеловать маленького. Видно, семья догнала его в Мадриде, он ушел, не успев попрощаться: Родина торопила.

Однажды на площади происходил митинг. На трибуне стояла высокая величественная женщина, словно олицетворявшая народную Испанию. Анатолий с волнением и восторгом слушал ее звучный и сильный голос, зажигающий в сердце мужество и энтузиазм. Это была Пасионария — коммунистка Долорес Ибаррури. Русский летчик вместе с бойцами Народной армии громко, торжественно повторял: «Они не пройдут!»

Одну из песен о Мадриде, которую распевали повсюду, Серов выучил наизусть и, вернувшись домой, в свою эскадрилью, пел ее вместе с механиком Карлосом:

Через мост наш — мост французский,Мамита миа,[9]Никто не пройдет:Дружины его охраняют.Через Кассо дель Кампо,Мамита миа,И МансанаресЛезут мавры,Мамита миа.Не пройдут, застрянут,Мадрид — страны защита,Мамита миа,Пусть бомбы с небаВесь день, — мадридцыНад ними смеются.Уж мавры уходят,Мамита миа,Уходят в свою землю.За нами победа!За рабочим народом,Мамита миа,За нами победа!

«Мадрид — страны защита», — так пелось в этой песне. Тысячи сынов Испании стекались под стены столицы, чтобы, защищая ее, спасти страну от фашистских зверств. Вместе с ними, в одном ряду с добровольцами различных стран мира, самоотверженно бился с врагами народной Испании и Анатолий Серов.