Кирилл Николаев - Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование

В приведенном отрывке из воспоминаний Яроцкого очень выразительно передана эмоциональная атмосфера того судебного процесса. Но еще раз обратим внимание: народный суд Нагаево-Магаданского района в начале 1937 года оправдал группу «неотошедших» троцкистов Кроля — Барановского. Естественно, такого поражения своей карательной политики Берзин допустить не мог. Он добился, что дело было передано на вторичное рассмотрение во Владивосток в Военный трибунал 1-й Отдельной Краснознаменной армии.

В то время руководил народным судом Нагаево-Магаданского района И. Державец, занимавший официальную должность члена отделения Дальневосточного крайсуда по Колымскому району. Его неуступчивость в некоторых делах, грубо состряпанных управлением НКВД по Дальстрою, дорого ему стоила. В начале 1938 года Державец был арестован. Ему предъявили обвинение: «участие в фальсификации судебных дел, необъективность, покровительство троцкистам, «врагам народа»120.

В 1937 году, как мы видели, все больше дел, где обвинения носили политический характер, передавались для ведения — в военный трибунал, хотя обвиняемые были сугубо штатскими людьми. Военные трибуналы были более послушны властям: не требовали тех безусловных доказательств виновности невинных людей, которые органы НКВД не могли предъявить при фальсификации дел «врагов народа» и троцкистов. Кроме того, заседания военного трибунала были совершенно закрытыми, и это давало возможность властям скрывать от общественности неубедительность суровых приговоров, где невиновных называли преступниками.

Военный трибунал, как правило, приговаривал подсудимых к более суровым наказаниям, вплоть до расстрела. А расстрельные приговоры были необходимы партийно-советской власти, чтобы запугать в стране тех, кто еще пытался отстаивать свои гражданские права.

Был и еще один очень своеобразный аспект смертных приговоров. Они были необходимы органам НКВД, чтобы воспитывать молодых, начинающих сотрудников своей карательной системы. Участие молодых в исполнении смертных приговоров должно было постепенно вытравливать из психики этих людей чувства сострадания, жалости и делать их бездумными и бесчувственными автоматами, неспособными видеть во «врагах народа» — человеческие существа.

В этом отношении характерно, как вспоминает о подобном эпизоде бывший следователь УНКВД по Дальстрою Абрамович, только в 1936 году пришедший на службу в карательную систему. Он вспоминает как раз о повторном процессе над группой Кроля — Барановского. Процесс проводил Военный трибунал.

«Судила троцкистов выездная сессия спецсуда в Магадане[22]. Несколько человек были приговорены к расстрелу и расстреляны, т. к. ходатайства о помиловании были отклонены. Среди осужденных, помню, были бывший ответственный редактор газеты «Омская правде», бывший одесский областной прокурор, бывший партийный секретарь института Красной профессуры. Фамилий их я не запомнил.

Помню, как нас, несколько человек молодых чекистов, вызвали к начальнику управления и сказали, что мы будем сопровождать осужденных от тюрьмы до места казни. С нами поедут прокурор, председатель суда и врач Вартминский.

И все, что произошло потом, произвело на меня и моих товарищей такое сильное впечатление, что несколько дней я лично ходил словно в тумане и передо мной проходила вереница осужденных троцкистских фанатиков, бесстрашно уходивших из жизни со своими лозунгами на устах»121.

Развязыванию истерии повальной борьбы с «врагами народа» в стране особенно способствовали два пленума ЦК партии, специально посвященные этому вопросу Первый из них 4–7 декабря 1936 года рассмотрел вопрос «Об антисоветских, троцкистских и правых организациях». В качестве секретаря ЦК ВКП(б) с докладом выступил Ежов, который был уже в это время и Наркомом внутренних дел.

Следующий пленум, в феврале-марте 1937 года, продолжил травлю Бухарина, Рыкова и большой группы руководящих государственных и партийных работников. В соответствии с установками этих двух партийных пленумов всех их, якобы составляющих «антисоветский правотроцкистский блок», НКВД арестовало. Позже, уже в 1938 году, они были осуждены. Большинство из них расстреляли.

Расстрельные приговоры становились обычным делом и в карательной практике Дальстроя. В то же время следственные и судебные процедуры даже для работы военного трибунала требовали затрат значительного времени на подготовку следственных дел.

Гораздо более сокращенный и упрощенный вариант всех следственных бумаг был необходим для действий внесудебной «тройки». Однако «тройки», действовавшие в республиках, краях и областях советской страны, по приказу НКВД от 1935 года, имели право принимать решения лишь о заключении в лагеря и на срок не более 5 лет. По меркам 1937 года это, конечно, было очень мягкое наказание.

Поэтому 30 июня 1937 года Ежов подписал новый приказ НКВД, которым прежние «тройки», состоявшие исключительно из штатных сотрудников местного УНКВД (начальник управления и начальник отдела) и прокурора, упразднялись. Приказ утвердил персональный состав новых «троек». Их председателями являлись начальники краевых или областных управлений НКВД, а членами — первые секретари соответствующих крайкомов или обкомов партии и прокуроры.

Новые тройки получили гораздо большие права. Они могли выносить решения в отношении членов антисоветских партий, участников антисоветских организаций, бывших кулаков, белогвардейцев, церковников и сектантов. По мерам наказания «наиболее враждебным из перечисленных выше элементов» тройки имели права давать расстрел — это была так называемая 1-я категория репрессий. Все остальные относились ко 2-й категории, их можно было заключать в лагеря или тюрьмы на срок от 8 до 10 лет122.

Для создания подобной «тройки» ситуация в Дальстрое была необычная. Здесь существовало свое управление НКВД, и его начальник должен быть председателем такого внесудебного органа. Функции секретаря обкома партии в Дальстрое фактически выполнял Берзин как уполномоченный Далькрайкома ВКП(б). Но он был одновременно и уполномоченным карательного наркомата на Колыме: начальник УНКВД ему подчинялся. Поэтому председателем «тройки» Ежов утвердил Берзина, а членами — начальника УНКВД и прокурора.

В августе «тройка» приступила к работе. Мы-видели, что в прежние годы отдел НКВД по Дальстрою постоянно находил на Колыме «врагов». Несколько десятков человек получали разные сроки заключения, трех-четырех человек по постановлению Коллегии ОГПУ-НКВД или ОСО — расстреливали. Так, в 1933 году было расстреляно двое, в 1934-м — четверо, в 1935-м — пятеро, в 1936-м — один. В начале 1937 года, в январе, в Магадане тоже расстреляли трех дальстроевцев. Затем — перерыв в несколько месяцев.