Израиль Быховский - Рассказы о русских кораблестроителях

5) Опасность почти неизбежная, чтобы вода мало-помалу не прошла в судно и тяжестью своей оного не потопила.

6) Наконец, хотя бы упомянутых трудностей не было, однако ни коим образом посредством мехов не можно достигнуть до того, чтобы точно такая часть судна из воды выставлялась, какая потребна, чтобы можно было стрелять по неприятельским судам, а наипаче ежели нужда потребует, чтобы судно паки во глубину опустилося. Ежели же изобретатель думает вредить судам неприятельским, каким бы то ни было способом, будучи под водой, то Академия не может постигнуть, каким бы образом можно было бы сие учинить, не делая в судне отверстия, а малейшее в судне сделанное отверстие причиной будет погибели людей и судна.

Иван Альбрехт Эйлер, Степан Румовский, б. Крафт, Николай Фус. Марта 18 дня 1799 г.» [316].

Мнение академиков президент Академии наук Николаи в тот же день переслал адмиралу Кушелеву со следующим письмом:

«Сиятельнейший граф, милостивый государь!

В исполнение высочайшего его императорского величества государя императора указа, объявленного вашим сиятельством Академии наук о рассмотрении подводного судна, изобретенного города Кременчуг мещанином Раводановским, может ли помянутое судно употреблено быть в дело, Академия наук имеет честь представить о сем мнение Комитета для рассмотрения назначенного и просить поднесть оное государю императору.

О прочем с совершенным почтением и преданностью имею честь быть вашего сиятельства покорнейший слуга. 6. Николаи.

Марта 18 1799 года».

Общий вид подводного судна С. ▲. Ромодановского.Реконструкция худ. В. Терлецкого.

На этом письме рукой графа Кушелева наложена резолюция:

«Записать в доклад, что изобретение не годится, о чем и изобретателю объявить».

А вот и упомянутый в этой резолюции доклад графа Кушелева Павлу I:

«Во исполнение высочайшего повеления Академия наук, рассмотрев во всех частях подводное судно изобретения кременчугского мещанина Раводоновского, доносит, что оное, будучи выдумано без всяких правил и опытности, не может быть употреблено ни на какое дело или когда-либо доведено в совершенство и пользу.

Марта дня 1799 года».

Павел I согласился с мнением, изложенным его фаворитом Кушелевым, и собственноручно сделал на его докладе о подводном судне Ромодановского пометку: «Отказать».

Казалось, что подобное заключение Академии наук и последовавший затем категорический отказ Павла I не только поддержать изобретателя, но даже испытать представленную им модель подводного судна заставит Ромодановского отказаться от дальнейших творческих исканий. Однако, видно, не таков был Семен Ромодановский: вся его последующая деятельность свидетельствует о том, что это был человек упорный, настойчивый, а главное — уверенный в реальности и пользе своего изобретения.

Получив отказ, Семен Ромодановский не опустил руки. Он решил остаться в столице, чтобы найти пути для

осуществления своей идеи без помощи властей. Прежде всего он стал искать себе компаньонов, обладающих знаниями и средствами для претворения в жизнь этого проекта. Ромодановский находился в лучшем положении, чем изобретатель Никонов. Мастер «потаенных» судов был обязан «таиться от чужого глаза»: он не смел не только привлечь кого-нибудь на помощь, но даже не мог с кем-нибудь поделиться своими мыслями, воспользоваться чьим-либо советом. Ромодановский не был связан подобными обязательствами. Вскоре его поиск компаньонов увенчался успехом. Он случайно встретился с двумя молодыми образованными людьми, выходцами из обеспеченных семей петербургских мещан — Ильей Максимовичем Тереховым и Иваном Ивановичем Колынским. Ромодановский рассказал им о своем проекте, они, заинтересовавшись идеей подводного судна, согласились принять участие в деле ее осуществления. Сообща компаньоны решили прежде всего заново переработать проект с учетом всех замечаний академиков. Через несколько месяцев они создали совершенно новый проект подводного судна, размерения которого несколько превосходили размерения первоначального судна Ромодановского. На этот раз была не только создана модель, но и сделаны чертежи, а также составлено необходимое описание спроектированного подводного судна.

Когда проект был окончательно готов, компаньоны решили сразу же приступить к его осуществлению, используя для этой цели лишь свои собственные силы и средства. Сняв сарай на берегу Невы, они начали строить судно. Они рассчитывали, что, узнав об их упорстве и частичном осуществлении идеи, ученые академики изменят свое мнение и вынесут благоприятное решение.

Когда строительство подводного судна близилось к завершению, весной 1800 года Семен Ромодановский уже не только от своего имени, но и своих компаньонов подал «доношение» непосредственно в Академию наук, сохранившееся до наших дней:

«В императорскую Академию наук в собрание от 2 марта 1800 г. от мещанина Кременчугского Симиона Андреева сына Рамодайовского и Санкт-Петербургских Ивана Иванова сына Колынского и Ильи Максимова сына Терехова.

Доношение'

При сем представляя чертежи и опись по оным оканчиваемого постройкой новоизобретенного подводного корабля императорскую Академию наук, всепокорнейше просим удостоить изобретение наше рассмотрением и потому о удобности оного корабля какое мнение следует сделать свое постановление.

Мещанин Симеон Рамодоновский, марта дня 1800 г.» [319].

В этот раз конференция Академии наук, не связанная царским повелением о вторичном рассмотрении проекта

подводного судна, уделила ему еще меньше внимания, чем в первый раз. Для рассмотрения чертежей подводного судна и его описания, представленных Ромодановским вместе с доношением, на этот раз не было выделено никакого Комитета. Никто из академиков не пожелал не только испытать почти законченное постройкой подводное судно, но даже осмотреть его на месте. В тот же день, когда было подано доношение Ромодановского, .конференция, выслушав объяснения изобретателей, подтвердила первое решение:

«Житель Кременчуга и его компаньоны Колынский и Терехов из С.-Петербурга обратились с просьбой об испытании Академией их проекта безопасного подводного плавания и представили чертежи и описание изобретенного ими для этой цели судна, модель которого была представлена 7 мая 1799 года.

Конференция, обсудив это описание и объяснения, дававшиеся Раводановским и его компаньонами, которые его за это время осуществили, ничего не нашла такого, что могло бы преодолеть указывавшиеся трудности Для осуществления проекта судна. Конференция решила придерживаться ранее вынесенного вывода о практической непригодности проекта» [314].