Александр Андреев - Берегите солнце

- Что это вы, друзья, Нина? Как это на тебя не похоже...

- Николая Сергеевича Столярова убили, - проговорила Нина, печально качнув головой.

- Что? - Сергей Петрович, привстав, встряхнул ее за плечи. - Что ты сказала? Где убили? Когда?..

- Вчера. Я сначала не поверила своим глазам: лежит на земле, не дышит...

- Это правда, Дима?.. Случайно при бомбежке или в бою? Как он попал в бой?..

Сергей Петрович отодвинул наполненную вином рюмку и надолго замолчал. Потом встал и принялся ходить по комнате, крепко скрестив на груди руки. Остановился лицом к окну. Слышно было, как в стекла ударялись капли дождя. Он незаметно дотронулся до щеки, должно быть, смахнул слезу.

- Старый друг, - произнес он, не оборачиваясь. - Всю гражданскую войну прошли вместе. Ни одна пуля даже не царапнула. Молодые были, задорные... Он взглянул на часы и сказал мне: - Пошли Чертыханова за комиссаром. Скоро приедет командующий.

Я выбежал, не одеваясь, на крыльцо. Чертыханов, увидев меня, кинул в грязь окурок и схватил автомат, висевший на столбике изгороди.

- Найди комиссара, - сказал я. - Только быстро.

Чертыханов сорвался с места и побежал вдоль улицы, скользя и взмахивая рукой, чтобы не упасть...

Я вернулся в избу. Нина сидела неподвижно, как бы оцепенев, глядела в одну точку немигающими, непроглядно потемневшими глазами.

Сергей Петрович, просматривая бумаги, спросил, не глядя на меня:

- У тебя ко мне какие-нибудь вопросы есть, просьбы? Я могу их разрешить у командующего... Между прочим, в письме, которое ты вручил генералу, сказано, что ваш батальон следует оставить в резерве, как наиболее боеспособную и оперативную часть... - Он не поднимал головы, должно быть, стеснялся или страшился взглянуть мне в глаза: а вдруг я буду просить у него содействия в чем-то таком, что пойдет вразрез с честностью и прямотой, какие давно установились в отношениях между нами. Я это понял, обиделся и проговорил с вызывающей резкостью:

- Будет просьба. Одна. - Он отложил бумаги и обернулся ко мне. Бросить мой батальон на самый тяжелый участок фронта.

- Закусил удила?

- Да, закусил. И, пожалуйста, без жалости и без снисхождений.

- Видела, Нина, как он голову вскинул, что тебе конь!

В сенях хлопнула входная дверь, потом отворилась дверь и во вторую половину избы, и за перегородкой зазвучал приглушенный рокочущий голос.

- Командующий вернулся, - отметил Дубровин и опять взглянул на часы.

В это время вошел, задыхаясь от быстрой ходьбы, Браслетов.

- Здравия желаю, товарищ дивизионный комиссар! - переводя дух, проговорил он.

Дубровин пожал ему руку.

- Подкрепления получили, комиссар?

- Благодарю вас. Получил.

- Это бывалые и грамотные ребята. Опытные политработники.

- Я сразу понял, товарищ дивизионный комиссар. Я уже распределил их по ротам, познакомил с командирами.

- Раздевайтесь, - сказал он Браслетову. - Пошли. А ты, Нина, посиди тут пока.

У командующего мы пробыли совсем недолго. Медицинская сестра бинтовала ему ногу.

- Заходите. Извините, что застали меня в таком виде... Я сейчас. - Лицо у него было рыхлым, серым, с мягкими и добрыми губами, которые расплылись в приветливой улыбке.

- Как самочувствие, комбат?

- Отличное, товарищ командующий!

- А боевое состояние?

- Готовность номер один.

- Молодцы! - похвалил генерал. - Подкрепление, оружие получили?

- Так точно. Благодарю вас.

- Его надо благодарить. - Ардынов положил руку на колено Дубровину. Он постарался: как это так, его питомец выступит в бой недостаточно оснащенный огневой мощью!..

- Ты преувеличиваешь, Василий Никитич. У нас тут все питомцы. Я бы каждому бойцу-пехотинцу придал в помощь по танку, если бы они у нас были.

Ардынов вздохнул с завистью.

- Хорошо бы... Ох, и лупили бы тогда немца почем зря!.. - Он почмокал губами от предвкушения такого золотого времечка.

Сестра кончила перевязывать, сложила бинты и лекарства в сумку. Ардынов поблагодарил ее и встал.

- Идите. Если будет сильно болеть, опять позову. - Он приблизился к карте, висевшей на стене. - Подойдите ближе. - Я заметил, взглянув на него, как он сразу переменился: бугристое лицо затвердело, губы подобрались, воробьи над глазами взмахнули крылышками, и рука властно легла на карту. Этой ночью перед рассветом вам подадут колонну грузовиков, - заговорил он. Какова численность батальона?

- Шестьсот восемьдесят человек.

- Ого! - Ардынов обернулся к Сергею Петровичу. - У нас в некоторых полках втрое меньше. Вам подадут грузовики и перебросят в район Тарусы. Здесь, на западной и северной окраинах, вы займете оборону. С вами будет взаимодействовать один из полков Шестой стрелковой дивизии. Дивизия прикрывает направление Таруса - Серпухов, Высокиничи - Серпухов. Командир ее - полковник Шестаков. Свяжитесь с ним... По прибытии на место немедленно выслать разведку с задачей выяснить, какие части наступают на этом направлении, численность, вооружение...

Я понял, что здесь, вдали от переднего края, невозможно предусмотреть всего, с чем может встретиться батальон, какую создаст обстановку противник, - там, на месте, все намного сложней. Я спросил:

- Товарищ генерал, объясните, пожалуйста, что происходит на всем московском фронте? Нам это чрезвычайно интересно и нужно знать.

Ардынов, склонив голову и выпятив губы, посмотрел на меня поверх роговых очков то ли с недоверием, то ли с благодарностью за то, что я избавил его от дальнейших наставлений.

- Обстановка вокруг Москвы неутешительная. - Генерал опять повернулся к карте. - Совсем неутешительная. Смотри сюда... На севере противник забрал Калинин. Волоколамск тоже в его руках. Здесь, на западе, подступил к Кубинке - полсотни километров от города! Чуть южнее - Наро-Фоминск... Что он будет делать дальше? Будет рваться на севере вот сюда, на Клин, потом на Дмитров, на Загорск. - Карандаш прополз по карте, описывая дугу вокруг Москвы. - А здесь, на юге, противник через Серпухов, через нас то есть, пройдет на Каширу, на Коломну, и где-то там, может быть, в Орехово-Зуеве, в Ногинске, кольцо вокруг Москвы замкнется. Таким образом, Тула будет изолирована, обескровлена, и у танкистов генерала Гудериана руки будут свободными. А вторая танковая армия, что завязла в районе Тулы, самая боеспособная во всей гитлеровской армии! Она немедленно устремится на северо-восток, знаешь куда? В Горький. Не дальше и не ближе... - Ардынов обернулся, и я опять увидел его утомленные, в набрякших веках глаза. - Твой батальон, капитан, посылаем на самый решающий участок. От него, можно сказать, зависит судьба нашей столицы. - Он невесело улыбнулся: - Значит, как ты должен действовать?