Август Коцебу - Трагедия русского Гамлета
Так как я издавна находился в близких отношениях, задолго до этой прискорбно-замечательной эпохи, с генералами графом Паленом и Бенигсеном, игравшими главные роли в этой страшной драме, то они не только не отказались удовлетворить моему любопытству, но даже предупредили мои расспросы, первые заговорив со мною о событии, которое, быть может, для них лучше было бы замолчать.[89]
Великий князь Константин также сообщил мне некоторые подробности, изложенные ниже.
Павел I в короне Гроссмейстера Мальтийского ордена. Художник С. С. Щукин Невский проспект. Художник Б. Патерсен Парад в Московском Кремле на Соборной площади. Художник Ф. Я. Алексеев Императрица Мария Федоровна. Художник A.-X. Ритт Великий князь Александр Павлович. Неизвестный художник Вид на Гатчинский дворец с Длинного острова. Художник С. Ф. Щедрин Император Павел I в залах Гатчинского дворца. Неизвестный художник Строевые учения русской армии в Гатчине при Павле I. Художник Г. Шварц Егерь Гатчинских войск. Неизвестный художник Гренадер Гатчинских войск. Неизвестный художник Л. Л. Беннигсен. Неизвестный художник П. А. Пален. Неизвестный художник Н. П. Панин. Художник Ж.-Л. Вуаль В. А. Зубов. Художник А.-Х Ритт П. Л. Зубов. Художник Дж. Уокер Вид на Большой дворец в Павловске со стороны парка. Художники Л.-Г. Лори Старший, М.-Г. Лори Младший Михайловский (Инженерный) замок. Гравюра начала XIX в. Михайловский замок. Вензель Император Павел I. Художник С. Шубин Убийство императора Павла I. Художник Р. Деморен Убийство Павла I в Михайловском замке. Неизвестный художник Император Павел I на смертном одре. Неизвестный художник Памятник-мавзолей императору Павлу I в Павловске. Гравюра начала XIX в.В заметках, прибавленных мной к изложению разговора, который я имел в 1820 году в Варшаве с великим князем Константином, я высказал положение, в котором мне даже прискорбно сознаться, но которое тем не менее справедливо. Я сказал: «Бывают положения, вменяющие обязательства, весьма тягостные, долг даже, ужасный и для частных лиц, а тем более для принца, родившегося на ступенях трона».
Александр был поставлен между необходимостью свергнуть с престола своего отца и уверенностью, что отец его вскоре довел бы до гибели свою империю сумасбродством своих поступков.
Безумие этого несчастного государя (нельзя сомневаться в том, что он был не в своем уме) дошло до таких пределов, что долее не было возможности выносить его и что пришлось принести его в жертву счастью сорокамиллионного народа.
В то время в России было на высших должностях всего два человека, способных задумать и выполнить подобное предприятие: Рибас и Пален. Оба давно об этом думали. Рибас даже составил об этом свой план, но смерть неожиданно застигла его. Пален остался один, и его одного оказалось достаточно. Нужен был именно такой человек, и нужно было, чтобы он занимал именно то место, какое он занимал в то время, чтобы спасти Россию, и Пален спас ее, но я не желал бы заслужить подобную честь такой ценой.
Пален, одаренный гением глубоким и смелым, умом выдающимся, характером непреклонным, наружностью благородной и внушительной, Пален, непроницаемый, никогда никому не открывавшийся, ни в грош не ставивший свое благо, свое состояние, свою свободу и даже жизнь, когда ему предстояло осуществить задуманное, был создан успевать во всем, что бы он ни предпринял, и торжествовать над всеми препятствиями; это был настоящий глава заговора, предназначенный подать страшный пример всем заговорщикам, настоящим и будущим. Но что он считал тогда необходимым (оно и было необходимо), оказалось не так легко исполнимым. Надо было устранить Павла. Рибас высказался в пользу переворота, причем настаивал на необходимости открыть свои планы великому князю Александру и заручиться его согласием, убедив его, что хотят только заставить его отца отречься от престола и заточить его, но что его жизнь будет пощажена, в чем не могли бы обнадежить его, если б говорили ему об отравлении.
Пален был в то время генерал-губернатором Петербурга, состоял под начальством великого князя Александра, что отдавало всю высшую полицию в его руки и облегчало ему осуществление всего, что он желал предпринять.
Граф Панин, человек умный, даровитый и с характером, подходящим к характеру графа Палена, был в то время министром иностранных дел; он один из первых вступил в заговор и комбинировал вместе с Паленом все его градации и выполнение.
Достигнуть успеха можно было, только подкупив или подняв гвардию целиком или хотя бы частью, а это было дело не легкое: солдаты гвардии любили Павла, первый батальон Преображенского полка в особенности был очень к нему привязан. Вспышки ярости этого несчастного государя обыкновенно обрушивались только на офицеров и генералов, солдаты же, хорошо одетые, пользовавшиеся хорошей пищей, кроме того, осыпались денежными подарками.
Офицеров очень легко было склонить к перемене царствования, но требовалось сделать очень щекотливый, очень затруднительный выбор из числа 300 молодых ветреников и кутил, буйных, легкомысленных и несдержанных; существовал риск, что заговор будет разглашен или, по крайней мере, заподозрен, как это и случилось в действительности, что и заставило ускорить момент катастрофы, как увидят ниже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
