А Киселев - Полководцы и военачальники Великой Отечественной-2

Во время службы в Московской Пролетарской стрелковой дивизии Казакову, что говорится, повезло: он работал под руководством Николая Николаевича Воронова - выдающегося советского артиллерийского командира, впоследствии Главного маршала артиллерии. Василий Иванович был командиром дивизиона артиллерийского полка этой дивизии, когда в 1930 году командиром полка стал Воронов. Он быстро отметил Казакова и всемерно помогал ему формироваться, вырабатывать командирские навыки, умножать знания. Вскоре Василий Иванович стал командиром учебного дивизиона, затем помощником командира полка. А когда Воронов был назначен начальником артиллерии дивизии, то рекомендовал на прежнюю свою должность Казакова. И в дальнейшем Воронов не оставлял вниманием Василия Ивановича.

Во время Великой Отечественной войны Казакову везло и со многими другими начальниками. На него обратил внимание, выдвинул и не расставался с ним почти всю войну Рокоссовский, выделял его Жуков. Но достаточно ли в данном случае слова "везло"? Все ли оно выражает? Думаю, что нет. Конечно, это везенье - служить и воевать под руководством таких выдающихся военачальников и полководцев. Однако никаким везеньем не объяснить, почему Воронов выдвинул Казакова и заботился о дальнейшем его росте, почему его столь высоко ценили Рокоссовский и Жуков. Здесь уместно перефразировать известную поговорку, выразив ее примерно так: "Скажи, кто тебя ценил, и я скажу, кто ты". Внимание Воронова, Рокоссовского, Жукова - это высшая аттестация незаурядным деловым достоинствам и организаторским способностям Казакова.

Служба в Московской Пролетарской стрелковой дивизии дала Казакову гораздо больше, чем опыт командования артиллерийским полком. Здесь он активно участвовал в проводимых Наркоматом обороны опытных учениях и стрельбах, в войсковых испытаниях новых образцов артиллерийского оружия. Председатель комиссии на этих испытаниях, заместитель наркома обороны Тухачевский, высоко оценивший Казакова, требовал, чтобы тот присутствовал буквально на всех стадиях испытаний и разборе их результатов. Это позволяло Казакову лучше видеть перспективы развития и боевого применения артиллерии. Главное же состояло в том, что Казаков постоянно общался с Вороновым, уже пользовавшимся большим авторитетом у руководящих работников Наркомата обороны, которые поручали ему ответственные задания. В 1932 году Воронов в составе советской военной миссии ездил в Италию на войсковые маневры, он участвовал в составлении документов по организации и боевому использованию артиллерии, в работе уставной комиссии по разработке Боевого устава артиллерии. Словом, круг занятий Воронова был значительно шире его служебных обязанностей как начальника артиллерии дивизии. Своими наблюдениями, сомнениями и мыслями Николай Николаевич делился с Казаковым. И это явилось для Василия Ивановича своеобразной, весьма ценной теоретической школой.

Бывало, под вечер пропадет Казаков, нигде его не сыскать. А он за полночь сидит у начальника артиллерии дивизии. И разговоры у них отнюдь не сугубо служебные. Воронов излагал Казакову свои взгляды на возможности артиллерии в будущей войне, проверял на нем убедительность своей аргументации. И кто знает, может быть, именно тогда зародились и начали зреть новаторские принципы организации и боевого использования артиллерии, столь успешно примененные во время Великой Отечественной войны Вороновым и его талантливым учеником - Казаковым.

Василия Ивановича глубоко волновали появившиеся в 30-х годах в нашей военно-теоретической литературе высказывания о неизбежном снижении роли артиллерии в современной (для того времени) войне. Кое-кто из теоретиков полагал, что танки и самолеты с гораздо большей эффективностью могут заменить артиллерию. Некоторые из них предлагали в расчете потребных огневых средств артиллерию прямо заменять авиацией: скажем, один артиллерийский дивизион одной эскадрильей легких бомбардировщиков.

- Какие тут могут быть замены? - горячо говорил мне Василий Иванович. - Если танки и авиация получают развитие, то нужно и артиллерию всячески развивать!

- А почему? Докажи. Горячность и декламации тут ни к чему, - иногда подзадоривал я друга, чтобы еще раз выслушать его доводы.

Доводы Казакова становились все убедительнее. Чувствовалось, что он обстоятельно штудирует специальную литературу, много думает, да и беседы с Вороновым идут ему впрок, оставляя след в его сознании. Словом, нет худа без добра. Борьба мнений о перспективах артиллерии явно пошла на пользу Василию Ивановичу. Он свободно оперировал глубоко осмысленными и прочувствованными соображениями и данными, аргументами и выводами, которые по своей масштабности далеко выходили за круг знаний и понятий, необходимых командиру артиллерийского полка.

В 1934 году Воронов убыл к новому месту службы Василий Иванович на какое-то время замкнулся - видимо, тяжело переживал разлуку с любимым начальником и наставником. Вскоре у него, как в свое время у Воронова, стали собираться энтузиасты-артиллеристы.

Время шло. В 1936 году на Западе зарокотали первые громовые раскаты надвигавшейся на мир войны:) фашизм пробовал клыки на республиканской Испании. Помочь испанскому народу, сражаться вместе с ним против фашизма стремились многие. Удавалось же это далеко не всем желающим. Мне удалось. В Испании я встретил Воронова, бывшего там в качестве старшего артиллерийского советника при командовании республиканских войск. Виделись мы редко, разговаривали еще реже.

В одну из встреч Воронов сказал: "Как-то там Казаков? Завидует, наверное, нам. Ему бы здесь надо быть. Боевой командир и голова светлая. Мыслит творчески и масштабно". Приятно было- слышать такой отзыв о друге, да еще от Воронова, авторитет которого быстро креп.

Когда после возвращения в 1937 году из Испании я несколько раз встретился с Казаковым, то поразился тому, насколько он вырос в теории, и сказал ему об этом. Василий Иванович махнул рукой: "Это потому, что не виделись два года. Был бы на глазах, не поражался бы". Он подробно расспрашивал меня о ходе войны в Испании, особо интересовался боеспособностью фашистских войск, их авиацией и танками. По характеру его вопросов чувствовалось, что они подчинены единой мысли. Большинство их касалось взаимодействия родов войск, места и роли в этом взаимодействии артиллерии.

Расспрашивая, Василий Иванович высказал свои взгляды на роль артиллерии в современной войне, на возможности ее взаимодействия с другими родами войск, критиковал устарелые взгляды и шаблоны. Я не ошибусь, если скажу, что он уже тогда начал мыслить как крупный организатор боевого применения артиллерии, каким стал в годы Великой Отечественной войны.