Анатолий Наумов - Посмертно подсудимый

Д. В. Дашков (1788–1839) – активный член литературного общества «Арзамас», его арзамасское прозвище было Чу. В своем письме к С. И. Тургеневу (младшему брату А. И. и Н. И. Тургеневых) от 21 августа 1821 г. Пушкин пишет: «Кланяюсь Чу, если Чу меня помнит…» (10, 30). Дашков был старым приятелем одного из самых близких Пушкину людей – П. А. Вяземского. В 1836 году Пушкин в письме к Вяземскому от 7 мая просит помочь в предоставлении пенсии вдове губернского землемера (Рязанской губернии) С. С. Губанова: «Пожалуйста, мой милый, сделай это через Д. В. Дашкова, от которого это дело зависит» (10, 578). Начало карьеры Дашкова приходится на Коллегию иностранных дел (1816–1826), после этого он становится помощником министра внутренних дел, а в 1829–1839 гг. – министром юстиции. Дашков принимал участие в создании первого Свода законов Российской империи.

Пушкин в целом с уважением относился к Дашкову. Так, в своем дневнике поэт делает в феврале 1835 года следующую запись об Уварове – министре народного просвещения (изображен Пушкиным в лице наследника в стихотворении «На выздоровление Лукулла»): «Уваров большой подлец… это большой негодяй и шарлатан… он крал казенные дрова… Дашков (министр), который прежде был с ним приятель, встретив Жуковского под руку с Уваровым, отвел его в сторону, говоря: «Как тебе не стыдно гулять публично с таким человеком!» (10, 63–64).

То, что Дашков до конца жизни поэта входил в круг литературных знакомых Пушкина, свидетельствует и одна из его дневниковых записей 1834 года. Так, 3 мая он записывает: «Гоголь читал у Дашкова свою комедию. Дашков звал Вяземского на свой вечер…» (8, 49) (комедия Гоголя – это дошедшая до нас в отрывках пьеса «Владимир 3-й степени»).

Об отношениях Пушкина с Дашковым в связи с продолжением работы поэта над пугачевской темой (уже после выхода в свет «Истории Пугачевского бунта») свидетельствует и письмо Бенкендорфа к Дашкову от 2 февраля 1835 г., в котором шеф жандармов сообщает министру юстиции «о высочайшем повелении о допущении камер-юнкера Пушкина в сенатский архив для прочтения дела о Пугачевском бунте и составлении из оного выписок».[216]

Д. Я. Блудов (1785–1864) – один из учредителей литературного общества «Арзамас» (прозвище Кассандра), племянник Г. Р. Державина. Большую служебную карьеру сделал благодаря участию в Верховной следственной комиссии по делу декабристов. Им, в частности, был подготовлен обвинительный доклад комиссии. В 1826–1828 гг. – товарищ министра народного просвещения. В 1830–1831 гг. на Блудова было возложено управление Министерством юстиции (в 1839 году около года – министр юстиции). В 1832–1837 гг. – министр внутренних дел. Впоследствии занимался работой по руководству написанием законов (например, Уложения о наказаниях уголовных и исправительных – 1845 г.), президент Академии наук, председатель Государственного Совета и Комитета министров.

Сохранились два письма Пушкина Блудову: одно, датируемое второй половиной октября 1831 г. (Блудов является предполагаемым адресатом этого письма), а второе – 20 января 1832 г. Оба – официально вежливые, написанные в связи с работой Пушкина над архивными материалами по истории Петра I (Блудов, будучи министром внутренних дел, ведал государственным архивом) (10, 388, 402).

В письме к П. А. Вяземскому (март 1830 г.) поэт советует адресату переговорить с Блудовым по поводу издания написанного П. М. Строевым указателя к «Истории государства Российского» H. М. Карамзина (10, 227). Такой совет объясняется тем, что Блудов был ревностным почитателем Карамзина и даже редактором посмертно изданного тома его «Истории…» (такой указатель впоследствии был издан).

Имя Блудова упоминается и в письме Пушкина к П. Я. Чаадаеву от 6 июля 1831 г. («Мы оцеплены в Царском Селе и в Павловске[217] и не имеем никакого сообщения с Петербургом. Вот почему я не видел ни Блудова, ни Беллизара. Ваша рукопись все еще у меня…» (10, 838). Здесь речь идет о шестом и седьмом «Философских письмах» Чаадаева, которые Пушкин намеревался опубликовать у книгоиздателя Беллизара. За содействием по этому поводу Пушкин и хотел обратиться, используя «арзамасские» связи, к Блудову.

О Блудове содержится упоминание и в письме Пушкина к M. Н. Погодину от 5 марта 1833 г. Письмо было написано в связи с намерением Пушкина привлечь Погодина к работе над «Историей Петра I» (намерение впоследствии не осуществилось). Об этом был разговор с Николаем I. Тот перепутал Погодина с Полевым, к которому относился неблагосклонно. Пушкин пишет Погодину, что Блудов объяснил царю его ошибку («…Д. Н. Блудов все поправил и объяснил, что между вами и Полевым общего только первый слог ваших фамилий») (10, 428).

В целом Пушкин относился к Блудову отрицательно. В апрельском (1825 г.) письме к В. А. Жуковскому он пишет: «Ничего не говорил я тебе о твоих «Стихотворениях». Зачем слушаешься ты маркиза Блудова? пора бы тебе удостовериться в односторонности его вкуса. К тому же не вижу в нем и бескорыстной любви к твоей славе. Выбрасывая, уничтожая самовластно, он не исключил из собрания послания к нему – произведения, конечно, слабого» (10, 140).

Имя Блудова упомянуто в письме в связи с тем, что тот принимал участие в издании «Стихотворений» Жуковского в 1824 году. По мнению Пушкина, Блудов выражал устарелые, «салонные» взгляды в литературе, за что и назван «маркизом».

Резко отрицательная оценка Блудову как государственному деятелю дана Пушкиным в его письме к Е. М. Хитрово (приятельница поэта, страстная поклонница его поэзии, дочь полководца М. И. Кутузова) от 21 января 1831 г. в связи с обсуждением польского вопроса: «Я недоволен нашими официальными статьями. В них господствует иронический тон, не приличествующий могуществу. Все хорошее в них, то есть чистосердечие, исходит от государя; все плохое, то есть самохвальство и вызывающий тон, – от его секретаря. Совершенно излишне возбуждать русских против Польши» (10, 830). Дело в том, что статс-секретарем Николая I был Блудов, и, следовательно, цитируемые строки направлены именно против него.

Следует отметить, что в конце своей жизни Блудов высказывал правовые идеи, которые в определенной мере отражали будущие судебные реформы (в 1860-х годах) в области судопроизводства, носившие, несомненно, прогрессивный характер. Так, в 1857 году он подал императору «Записку о судебных установлениях», в которой ставил вопрос об уничтожении сословных судов, разделении судебной и административной властей, исключении полиции из производства следствия по уголовным делам, усилении гласности судопроизводства, учреждении института присяжных поверенных.[218]