Сара Корбетт - Дом в небе

Другой кивнул мне и назвал меня сестрой. Молодой Яхья сказал что-то на сомали, а Абдулла перевел:

– Он говорит, что вы попадете в рай.

Дверь, может быть, для нас приоткрылась. Поскольку мы теперь мусульмане, сказал Али, мы больше не Найджел и Аманда. Они дали нам новые имена: Найджел получил имя Мохаммед, а я должна была называться Мариам. Через несколько дней нам разрешили взять другие имена, созвучные прежним, – Hoax и Амина. Я долго прожила с этим именем. А еще позже я нашла его арабское значение: Амина – значит «верная, честная».

Глава 21. Рай

Теперь нам предстояло научиться молитве и молиться всякий раз вместе с нашими тюремщиками. Это самое первое, что делает каждый мусульманин, просыпаясь утром, и последнее, что он делает перед сном. Принятие ислама было похоже на путешествие. Как будто мы с Найджелом одиннадцать дней плыли по морю, а теперь пристали к берегу, где наши тюремщики встречают нас, выстроившись на пирсе. Меня не оставляло чувство неуверенности. Мальчики сильно подобрели, демонстрируя невиданную доселе вежливость. Вместо того чтобы врываться к нам в комнату, как раньше, без предупреждения, они стояли на пороге и ждали разрешения войти. Моим наставником вызвался быть Абдулла, а Джамал обучал Найджела. Они давали нам небольшие задания, указывали строки в Коране, которые следовало заучивать наизусть. Они заставили нас записать порядок движений, выполняемых во время молитвы: большие пальцы возле мочек ушей, правая рука поверх левой – и слова, которые нужно при этом произносить. У меня было чувство, что они делают это от скуки. Другие мальчики иногда приходили посмотреть на нас. Им забавно было слышать, как мы пытаемся выговорить что-то по-арабски.

Мусульманская молитва состоит из циклов, называемых ракаат. В зависимости от времени суток цикл повторяют два, три или четыре раза, что немного напоминает приветствия солнцу в йоге. Каждая молитва сопровождается движениями. Начинают молитву стоя, потом опускаются на колени, кланяются, касаясь лбом пола, садятся на пятки, в созерцании, затем начинают все заново.

Каждый цикл начинается с семи первых строк из первой главы Корана, охватывая затем и другие главы, суры. Самые прилежные мусульмане заучивают наизусть весь Коран – все 114 сур, или 6200 строф.

У меня плохо выходило молиться. Я была неловкая. Я неправильно располагала руки возле ушей и забывала прятать мыски ног, когда кланялась. Арабские слова смешивались у меня в голове. Некоторые фразы я помнила по Ираку, но тут мы учили не предложения, а скорее слоги, соединяя их вместе, – пару слов за одно занятие. Бис-миллахил рахман ар-рахим, аль-хамду лиллахи рабб ель ала-меен.

Я узнала, как нежно может это звучать, как слова и фразы могут струиться, прибывать и убывать, подобно волнам. В одном месте я запнулась.

– Ар… ар-рахим?

Абдулла уловил вопрос в моем тоне.

– Нет! – рявкнул он, наклоняясь. – Неправильно.

Он не обладал ангельским терпением.

Для разговорного арабского моя копия Корана была бесполезна, поскольку арабский там был представлен в виде нечитаемых закорючек, без всяких фонетических знаков. Поэтому я записывала за Абдуллой в блокнот нужные слова английским алфавитом, чтобы потом практиковаться. У стены напротив сидел Джамал, подтянув к подбородку худые колени, и терпеливо вдалбливал ту же науку в голову Найджела.

– Не могли бы вы повторить последнюю часть? Не так быстро.

Но Абдулла покачал головой и поднялся, давая понять, что урок окончен.

– Плохо, Амина, – мрачно изрек он и указал подбородком на Найджела-Ноаха, будто тот, в отличие от меня, схватывал все на лету. – Ар-рахман ар-рахим. Малики йом ул дин. Ийяк наабуду уа ийяка настаим. Ихдина ассират ал муста-куим, – выпалил Абдулла одним духом и затем, смакуя свой скудный английский, нарочито медленно проговорил: – Ты очень глупая женщина.

Рай в исламе – это совершенно особое понятие. Всю жизнь правоверный мусульманин стремится попасть в рай. Он верит, что любые удовольствия, удобства, красоту, богатства, недоступные ему в этом мире, он обретет в раю, где нет ни боли, ни бедности, ни войн. Рай – это такой огромный и красивый сад. Там все носят красивые одежды, там повсюду лежит щедрое угощение и стоят удобные диваны, расшитые драгоценными камнями. Там тенистые леса, мускатные горы и прохладные речные долины. В раю настолько идеальный климат, что фрукты никогда не портятся, а человеку там всегда тридцать три года и ни днем более. За воротами рая кончаются все земные невзгоды и наступает вечное счастье и блаженство. У ворот ждут ангелы, приветствуя всех входящих. «Мир тебе, входящий, терпеливо дожидавшийся этого светлого часа, – говорят они. – Добро пожаловать!»

Чем больше я читала про рай, тем тверже убеждалась, что мальчики ждут именно этого, об этом они молятся пять раз в день, будто у них зарезервировано местечко в раю, за которое они ежедневно вносят малую часть платы, пока не выплатят все и не настанет время встречи с ангелами.

К счастью, моя копия Корана была снабжена примечаниями на английском, содержащими обширные цитаты из хадисов – древних текстов, в которых описывается жизнь пророка Мухаммеда. Хадисы добавляют контекст и подробности к слову Аллаха, представленного в Коране. Они помогли мне найти ответы на некоторые вопросы. Я узнала, что в раю есть семь уровней, а верхний уровень разделен еще на сто частей, и самые высокие местечки занимают самые праведные мусульмане. Понятно, что наши тюремщики, не имея иных занятий, кроме как сторожить нас, старались изо всех сил, копили свою добродетель в ожидании Судного дня.

Если Абдулла и подозревал меня в лицемерии, то виду не подавал. Он стал часами просиживать у нас в комнате, пристально глядя мне в лицо, с неослабевающим вниманием надзирая за моими первыми шагами в произнесении молитв по-арабски. Если мне удавалось выдать кусок текста длиной в несколько минут без единой запинки или паузы, Абдулла хвалил меня. «Ты очень умная, – говорил он. – Это хорошо». Но стоило мне оплошать, его настроение мгновенно менялось. Он пользовался моим промахом, чтобы излить на меня свою ярость. Однажды я взглянула ему в лицо, пытаясь понять, в чем моя ошибка, но он закричал: «Смотри вниз!» – и замахнулся, намереваясь ударить меня. У него, я заметила, были огромные руки.

Когда он ушел, мы с Найджелом стали вслух обсуждать, чем могли быть вызваны его вспышки ярости – опьянением властью или психическим заболеванием. Но, так или иначе, он, кажется, считал, что я его собственность.