Союз спасения. Восстание, которого не было - Коллектив авторов

развяжут руки. В первые дни после 14-го почти всем участвовавшим в восстании вязали веревкой руки за спиной на главной гауптвахте, а потом вели их к императору. Г-л Левашев не смел удовлетворить требованию Бестужева и развязать ему руки, не испросивши разрешения самого государя, находившегося обыкновенно в ближайших покоях от той залы Эрмитажа, в которой происходили допросы. Когда генерал Левашев развязал руки Бестужеву, Бестужев сказал ему, что так как он в продолжение трех суток ничего не ел, то и не может отвечать ни на какие вопросы, пока его не накормят. Г-л Левашев позвонил и велел подать ужин. За ужином судья и подсудимый чокнулись бокалами, наполненными шампанским. После трапезы начался допрос, и так как Бестужев во многом не сознавался, то г-л Левашев пошел доложить об этом императору, который вслед затем вышел сам к Бестужеву с его портфелем в руках и, вынув из портфеля две колоды карт, подал их Бестужеву как улику его преступных сношений по тайному обществу. Бестужев объяснил его величеству, что эта колода карт не имела никакого другого назначения, как служить забавой старушке, его матери, любившей раскладывать пасьянс. Затем государь показал Бестужеву записку, в которой было сказано о посылке двух колод карт, и требовал, чтобы он назвал того, кто писал эту записку. Бестужев отвечал, что записку эту писала дама, имя которой он не почитает себя обязанным объявить при допросе. Потом, когда его привели в комитет, он очень смело разглагольствовал о всех недостатках государственного устройства в России. Все это вместе, вероятно, было причиной перемещения Николая Бестужева из 2-го разряда в 1-й.

В день нашего отправления шел проливной дождь. Княгиня Трубецкая со своим мужем и с маленькой своей Сашей проводили меня и простились с нами у часовни, в которой погребена была Ал. Григ. Муравьева.

Записки М. И. Муравьева-Апостола

Предисловие

Большая, одаренная и славная в русской истории семья Муравьевых дала деятелей двух разрядов: тех, которых вешают, и тех, которые вешают.

Автор этого изречения, Мих. Ник. Муравьев-Виленский, с гордостью причислял себя к тем, которые вешают, и вполне основательно был прозван за свою деятельность по усмирению польского восстания 1863 года Муравьевым-Вешателем. Но в начале своей общественно-государственной деятельности он, с точки зрения тогдашней власти, заслуживал быть повешенным: M. H. Муравьев был одним из основателей первого русского тайного общества, из среды которого вышли наиболее последовательные и решительные участники заговора декабристов.

Было еще несколько Муравьевых в тайном обществе. Среди них – два брата Муравьевы-Апостолы, Матвей и Сергей. Последний принадлежал к Муравьевым, которых – по определению его троюродного брата – вешают; Николай Павлович так и поступил с ним; во всяком случае, С. И. Муравьев-Апостол никогда бы никого не вешал: характером не вышел в вешатели. А вот Матвей Иванович Муравьев-Апостол, тот по своему характеру не принадлежал ни к одному из разрядов, на которых разделил своих родственников Муравьев-Виленский. Его не повесили: не за что было; да и он никого вешать не собирался. Попал он в тайное общество, потому что все родственники и друзья были там; много раз хотел выйти из общества, но оставался в нем только для того, чтобы удержать брата Сергея от опасных шагов; а под конец своей заговорщической деятельности сам участвовал в восстании Черниговского полка, и опять ради брата: не хотел оставить его одного «в несчастном положении». Едва ли не единственный из заговорщиков Матвей Иванович никого в обществе не принял – не соблазнил ни единого от малых сих.

При Екатерине II выдвинулся своим обширным образованием и литературными дарованиями Иван Матвеевич Муравьев, которому позднее разрешено было именоваться Муравьевым-Апостолом, по фамилии его деда по матери, гетмана Даниила Апостола. Когда подросли внуки Екатерины – Александр и Константин – Иван Матвеевич был назначен одним из воспитателей великих князей. При отце их, императоре Павле I, Муравьев был посланником в Гамбурге и на этом посту сумел заслужить расположение капризного и взбалмошного императора. Был также при нем одним из главных руководителей внешней политики. В начале царствования Александра Павловича был посланником в Испании. Некоторые подробности об отце за это время передает в своих воспоминаниях Матвей Иванович, другие приводятся в примечаниях к ним.

Старшие его сыновья – Матвей, родившийся в 1793 году, и Сергей, родившийся в 1796 году, – воспитывались в Париже. Мать их, дочь сербско-австрийского генерала Черноевича, Анна Семеновна, была женщина образованная и обладала литературным дарованием: она переводила французских авторов. Отец – глубокий знаток эллинской и латинской культуры, большой почитатель греко-римской образованности, сумел внушить сыновьям преклонение перед героическим патриотизмом представителей древнего мира. Но эпикуреец по личным склонностям, он не отдавался всецело воспитанию детей. Быть может, поэтому он не передал детям своей тяги к учености, хотя они были широко и разносторонне образованы. Недосуг отца в области воспитания сыновей возместила мать, внушившая им самый широкий гуманизм.

Под таким семейным влиянием, к тому же выросшие в Париже, где воздух был насыщен идеями энциклопедистов, где еще живы были веяния Великой революции, – братья Муравьевы-Апостолы вернулись в Россию в 1809 году. Молодые люди не знали даже, что в отечестве существует рабство, и естественно, что они примкнули к зародившемуся в России после освободительных войн 1812–1814 годов оппозиционному движению. Конечно, оба были среди основателей первого тайного общества, в котором преобладали отвлеченные мечтатели и книжно-бумажные преобразователи государственного строя.

Храбрые участники Отечественной войны, братья Муравьевы-Апостолы умели ценить самоотверженный героизм солдата-раба, старательно облегчали тяжкую участь подневольного защитника родины и вскоре вывели в своем Семеновском полку телесные наказания. Муравьевский вольный дух столкнулся с аракчеевщиною: проповедь человеколюбия в аракчеевской казарме повела к восстанию Семеновского полка в 1820 году. Оно отразилось на дальнейшей судьбе братьев Муравьевых-Апостолов. Правда, Матвей Иванович еще раньше вышел из Семеновского полка, но Сергей Иванович был переведен из него в армию в виде наказания. Здесь он углубил и шире развил свою революционно-проповедническую деятельность (очерк именно этой стороны ее – в интересной статье П. Е. Щеголева «Катехизис С. И. Муравьева-Апостола» в его «Исторических этюдах»). Было уже указано выше, что за это время судьба братьев тесно переплелась. Матвей Иванович был бледным, холодным спутником Сергея Ивановича: ни яркости, ни революционного жара своего брата он не воспринял, но роковым образом был втянут в круг его действий; по его поручению ездил в Петербург для установления связи с тамошними заговорщиками; наконец – убежденный противник революционных мер, решительно предостерегавший брата от бдительности правительства – принял участие в походе