Дыбенко - Иван Матвеевич Жигалов
— Ты, Павлуша, останешься в Гельсингфорсе. Вот-вот приедет Борис Жемчужин, вместе с ним будете эвакуировать флот. Держи постоянную связь с товарищем Отто Куусиненом. Возможно, придется и финских активистов вывозить в Россию. Вот тебе мандат, подписанный Свердловым.
…Полуторатысячный отряд Павлова пополнялся свежими силами, готовился к отбытию иа фронт. Надо было спешить. В Главной базе стало известно, что после упорных боев немецкие войска заняли Псков. Пал Ревель, находившиеся там корабли вышли под прикрытием крейсера «Адмирал Макаров» и держат курс на Гельсингфорс. Ледоколы «Ермак» и «Волынец» прокладывают им путь, взламывают тяжелый лед. «Теперь неприятель перебросит освободившиеся войска под Нарву», — сказал Дыбенко Павлову. Оба руководили посадкой матросов в эшелоны. Они спешили на фронт.
«Время поджимает, — волновался Дыбенко. — Надо бы обдумать и обсудить все до мелочей, связанных с перебазированием флота в Кронштадт». Он все же успел встретиться с адмиралами А. П. Зеленым и А. А. Ружеком, поговорил с ними. Александр Павлович Зеленой заявил; «Сделаю все возможное». Обнадежил наркома и Ружек, обещал отдать все свои силы служению новой России.
Посадка завершена. На станции собралась большая группа провожающих, все желали успеха в нелегких боях. Уже перед самым отправлением к поезду подошли человек тридцать матросов. Их привел Г. П. Киреев. Дыбенко знал Киреева: большевик, после Февральской революции 1917 года в Гельсингфорсском Совете возглавлял морскую секцию. В феврале 1918 года Киреев возглавлял «организационный комитет Гельсингфорсского революционного отряда террористов», который находился при военном отделе Центробалта и совете комиссаров, выполнял их «особо важные поручения». Дыбенко был знаком и с опубликованным в печати воззванием «комитета» к матросам, солдатам и рабочим революционной России. В нем говорилось: «…Кто из вас смело смотрит смерти в глаза, кому Свобода дорога, как воздух, без которого нельзя жить… Кто дорожит Свободой и Революцией — все в наш отряд… Паш девиз: беспощадный красный террор против врагов трудового народа, суровая товарищеская дисциплина, клятва — не слагать оружия до полной победы над врагами Свободы и Революции».
Передавая Дыбенко группу моряков, Киреев сказал:
— Принимай подмогу, нарком. Добровольно идут товарищи воевать с германцами за свободу и революцию. Скоро еще орлов пришлю…
«Ну и вид, а впрочем, и наши экипированы как попало». Дыбенко посмотрел на Павлова.
— Пускай едут, — сказал начштаба. — Ведь не к теще на блины.
— Залезайте, да побыстрей! — скомандовал Дыбенко. Поезд тронулся. Балтийцы уезжали воевать…
Во время остановки в Петрограде в Первом Северном летучем отряде революционных моряков Балтийского флота — так он официально назывался — побывал военный руководитель Комитета обороны Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Дыбенко уже встречался с ним, но лучше и ближе знал брата — Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, управляющего делами Совнаркома. Руководитель Комитета обороны подтвердил: да, 26 февраля немцы захватили Псков, но продвинулись всего лишь на десять километров; сказал, что начальником Нарвского участка назначен бывший генерал Д. П. Парский что после падения Ревеля обстановка на этом участке осложнилась, противник сосредоточил крупные силы.
Флотское пополнение генералу не понравилось. Он так и сказал Дыбенко:
— Ваши «братишки» не внушают мне доверия.
— Да вы что, генерал! — с нескрываемым возмущением воскликнул ошарашенный Дыбенко. — Это же герои революционной Балтики! Они вместе с Литовским полком разгромили контрреволюционную ставку. Вы же сами восхищались ими. Помните, что вы сказали 28 ноября? Забыли? А я помню… Вы назвали их молодцами.
— Я против отправки моряков под Нарву.
— Ну это уж чересчур! — резко произнес Дыбенко.
И настоял на своем.
1 марта Северный летучий отряд прибыл в Нарву. Недружелюбно встретил балтийцев и Парский, он не сводил глаз с разношерстно одетых моряков. «И этому вроде не по душе флотские, не соблюдена форма. — Дыбенко еле сдерживался от возмущения. — Да что они, сговорились?»
— Вид разболтанный, — с нескрываемым раздражением произнес Парский.
— «Разболтанный»! — со злостью повторил Дыбенко. — Да эти матросы три месяца воевали с мятежными царскими генералами Калединым и Дутовым. Отлично воевали! Только вернулись с фронта, даже не поспали как следует, а вы смотрите на них с презрением. — И все больше распаляясь: — Можно подумать, что вы собрали под свое боевое знамя отборных гвардейцев, одетых в парадную форму. У вас же менее четырех тысяч бойцов, большинство необученные. Партизанские отряды из-под Нарвы, отряды Юрьев-Путиловский, Ямбургский, матросские небольшие подразделения солдат 22-го Финляндского и 117-го Выборгского полков. Как видите, я в курсе дела. Знаю, что вам трудно сдерживать лавину немцев. А вы еще отказываетесь принять почти двухтысячный отряд боевых, обстрелянных матросов, беспредельно преданных народу! Балтийцы не подводили и никогда не подведут Советскую власть! Я сам поведу их в бой!
— Прорывайтесь к Ревелю и обороняйте Нарву, — приказал генерал.
— Приказ понял, — сказал Дыбенко и просил поддержать артиллерией.
Разгневанный Парский молча удалился в домик, стоявший в глубине заснеженного сада.
Павлов не вмешивался в происходившую пикировку, но, когда за генералом закрылась дверь, не скрывая своего возмущения, он сказал:
— Форма, видите ли, генералам не понравилась. Ну и ну!
— Именно «ну и ну», — Дыбенко махнул рукой. — Пойдем, Сергей Дмитриевич, готовить матросов к бою.
В тот же день, 1 марта, Дыбенко встретился с командиром ревельской группы моряков и солдат П. М. Булкиным, матросом с крейсера «Россия», которому были подчинены отступающие из района Ревеля армейские части старой армии. Павел хорошо знал Булкина: в марте 1917 года он вместе с эстонскими большевиками Яаном Анвельтом, Виктором Кингисеппом вошел в созданный Ревельский комитет РСДРП (б).
— Как дела? — спросил Дыбенко.
— Нечем хвалиться. Только что послал донесение в морскую коллегию. Осталась копия. Возьми.
«Все армейские части, — читал Дыбенко, — разлагаются, мы почти остаемся одни, готовые стоять до конца и защищать Советскую Республику. Просим дополнительно пятьсот или сколько имеется у вас моряков…»
— Немцы все время подтягивают свежие силы, — говорил Булкин. — Рвутся вперед. Только мы, моряки, их и сдерживаем. Но нас мало!
— Вместе будем воевать…
Первый бой Северного летучего отряда (в него вошел отряд Булкина) произошел в районе маленькой станции Иевве. Упорная схватка продолжалась весь день и ночь 2 марта. Сюда противник двинул свежие войска. Навстречу им выступил эшелон с матросами и двумя броневиками, погруженными на платформы. Артиллерийским огнем враги искалечили паровоз, разбитые броневики свалились под откос. Погиб машинист, его помощник, десять бойцов тяжело ранены… Моряки заняли оборону. Трудно им было без артиллерии.
Дыбенко телеграфировал в Комитет революционной обороны Петрограда, обращался к Парскому, просил прислать подкрепление, а главное, легкую артиллерию. Ему даже не ответили.
Ранним утром 3 марта противник начал наступать двумя колоннами вдоль железной дороги и севернее ее по ревельскому шоссе. Ожесточенные бои шли близ Вайвара-Корф (Эстония). Отряд матросов и красногвардейцев-путиловцев повели Дыбенко,
