Скотт Паттерсон - Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок
Система была очень прибыльной за счет чудесных комиссионных. Ребята вроде Аарона Брауна либо быстро запрыгивали на борт, либо продолжали движение в поисках других путей.
Браун отправился вперед. Несколько крупнейших компаний предлагали ему работу, после того как он ушел из Lepercq, но он отказался. Он хотел быть подальше от крысиных бегов Уолл-стрит. Он начал преподавать финансы и бухучет в Фордхемском университете и Университете Ешива на Манхэттене, не выходя из игры и приняв предложение временно поработать консультантом. В J. P. Morgan он помогал создавать революционную систему управления рисками для группы, которая в будущем станет независимой компанией под названием RiskMetrics, одной из лучших в сфере управления рисками.
Секьюритизация тем временем после ссудно-сберегательного кризиса начала набирать обороты, когда Трастовая корпорация для урегулирования (Resolution Trust Corporation, RTC) приняла на себя все невыполненные обязательства по сбережениям и займам. В прошлом это были активы на 400 с лишним миллиардов долларов. RTC объединила высокодоходные, рискованные кредиты и продала их буквально через несколько лет, чем еще больше разожгла аппетит инвесторов.
В 1998 году Браун пришел консультантом в Rabobank — степенную датскую компанию, которая начала заниматься кредитными деривативами. Он познакомился с удивительным миром кредитно-дефолтных свопов и создал несколько трейдинговых систем для новых деривативов. Это все еще был Дикий Запад рынка свопов, и для изобретательного трейдера он таил в себе множество доступной добычи.
Кредитно-дефолтные свопы могут казаться сложными, но на деле это довольно простые инструменты. Представьте себе семью — скажем, Бондс.[121] Они переезжают в красивый новый дом за 1 миллион долларов, недавно построенный по соседству. Местный банк выдал Бондсам ипотечный кредит. Беда в том, что у банка на балансе уже слишком много кредитов и он хотел бы часть из них убрать из своих балансовых ведомостей. Банк обращается к вам или вашим соседям и спрашивает, не захотите ли вы застраховать его от того, что семья Бондсов не сможет расплатиться по кредиту.
Банк, естественно, будет платить вам комиссионные, но довольно скромные. Бондсы — люди трудолюбивые. Экономика стабильна.
Вам кажется, что это неплохая сделка. Банк будет платить вам 10 тысяч долларов в год. Если Бондсы обанкротятся, вы будете должны миллион. Но пока они выплачивают кредит, все в порядке. Это почти свободные деньги. По сути вы купили кредитно-дефолтный своп на дом мистера и миссис Бондс.
Однажды утром вы обнаруживаете, что Бондс не поехал в офис. На следующий день узнаете, что он потерял работу. Вы начинаете волноваться: вдруг придется отдавать миллион. Но не спешите: другой сосед, который знает семью лучше, уверен, что Бондс очень скоро найдет новую работу. Он готов взять на себя ответственность по долгу — за определенную сумму, конечно. Он хочет 20 тысяч долларов в год за страхование ипотеки Бондсов. Для вас это невыгодно, придется платить еще 10 тысяч долларов в год. Но вам кажется, что дело того стоит, потому что не хочется выплачивать миллионный ипотечный кредит.
Добро пожаловать в мир торговли кредитно-дефолтными свопами (credit default swaps, CDS).
Многие трейдеры СDS, например Вайнштейн, играли не для того, чтобы защитить себя от потерь по облигациям или ипотечным закладным. Зачастую для них сам долг был не на первом месте. Они просто делали ставки на предположение, обанкротится компания или нет.
Уже довольно странно. Но все становится совсем нереальным, когда мир кредитно-дефолтных свопов сталкивается с миром секьюритизации.
Браун с ужасом наблюдал, как банки начали пакетировать секьюритизированные кредиты в продукт, который они назвали облигацией, обеспеченной долговыми обязательствами, — CDO. CDO были чем-то вроде CMO (облигаций, обеспеченных ипотекой), с которыми Браун столкнулся в 1980-е. Но они были более разнообразными и могли использоваться для пакетирования любых долговых обязательств — от кредитов на образование до долгов по кредитным картам. Некоторые CDO состояли из частей других CDO. Получались чудища вроде Франкенштейна, которых обычно называют «CDO в квадрате». (Позже появились даже CDO из CDO из CDO.)
Казалось бы, страннее уже некуда. Но был найден новый метод использования CDO, когда команда квантов из J. P. Morgan создала самый невероятный и в конечном счете разрушительный продукт из когда-либо придуманных человеком: «синтетические» CDO.
В начале 1990-х нью-йоркская группа финансовых инженеров из J. P. Morgan начала думать, как решить проблему, которая не давала им нормально работать: большое количество кредитов на балансе банка с несущественной прибылью. Поскольку у банка были ограничения по количеству кредитов, которые он мог выдать согласно требованиям к резервному капиталу, эти кредиты сковывали его действия. А вдруг можно устранить риск по кредитам?
Введем кредитно-дефолтный своп.[122] Банк выступил с новаторской идеей создания синтетических CDO при помощи свопов. Последние были привязаны к кредитам на балансе J. P. Morgan, перепакетированным в CDO. Инвесторы вместо того, чтобы покупать пакет облигаций — и получать с них прибыль, но при этом брать на себя риск дефолта, — были согласны застраховать пакет облигаций и получить за это соответствующую премию.
Представьте себе тысячи свопов, привязанных к пакетам закладных по ипотечным кредитам (или любым другим, например корпоративным или кредитным картам) вроде того, который был у Бондсов.
Продавая куски синтетических CDO инвесторам, J. P. Morgan разгрузил свой баланс от рисков по кредитам. Если банк надежно страховал их, не нужно было волноваться о том, что заемщик может обанкротиться. Банк мог использовать больше капитала для выдачи новых кредитов… и получать больше процентов.
На бумаге идея выглядела гениальной. В декабре 1997 года нью-йоркский отдел работы с деривативами J. P. Morgan продемонстрировал общественности свое чудо финансовой инженерной мысли.
Его назвали Bistro — от Broad Index Secured Trust Offering.[123]
Bistro был мощнейшим пылесосом, засасывающим кредитные вложения банка, продвинутым инструментом для управления рисками. Первая сделка с его использованием[124] позволила J. P. Morgan избавить кредитный портфель объемом в 10 миллиардов долларов от рисков почти на 1 миллиард. Банк оставлял за собой определенную часть синтетических CDO в виде высококлассного транша с наиболее высоким приоритетом. Он казался настолько надежным, что вероятность проблем с ним была нулевой. Этот блестящий гибрид сыграет важнейшую роль в кредитном кризисе 2007–2008 годов.
Со временем в финансовой системе появлялось все больше кредитно-дефолтных свопов или их траншей. Трейдеры вроде Вайнштейна собирали их, как азартные игроки на скачках, ставящие на то, какая лошадь придет последней. Во многом эта история со сложными деривативами была схожа с продажей крупных пакетов ценных бумаг в начале 1980-х в Morgan Stanley, когда Джерри Бамбергер придумал статистический арбитраж. Инструмент управления рисками впоследствии превратился в казино. Но творение Бамбергера было детской игрушкой по сравнению с математическим кошмаром промышленного масштаба, который сварганили кванты в лабораториях J. P. Morgan.
Сложность, основанная на сложности. Вскоре она начала распространяться со скоростью эпидемии.
В 1998 году российское правительство объявило о дефолте, рухнул фонд Long-Term Capital Management. Хаос придал огромное ускорение индустрии кредитных деривативов (и помог подготовить почву для взлета Вайнштейна). Каждый хотел иметь хоть немного этих волшебных свопов, раз уж они создавали защиту от риска дефолта. J. P. Morgan закачивал в систему новые продукты, пока Bistro подчищал его баланс. Другие банки пытались подражать ему.
Появился устойчивый вторичный рынок кредитно-дефолтных свопов, где трейдеры вроде Вайнштейна делали ставки на правильность оценки свопов.
Браун в 2000 году вернулся в Citigroup, где создал систему управления рисками для самого крупного банка в мире. Он обнаружил, что Citi контролирует большую часть своих рисков. Но один аспект деятельности банка вызывал у него большие опасения: секьюритизация. С тех пор как банк начал заниматься такой деятельностью «вне баланса» на офшорных счетах, прозрачность существенно снизилась. Стало трудно точно установить, что происходит, какому риску банк подвергается.
Вроде бы с этим он ничего не мог поделать, разве что время от времени жаловаться руководству. Но кто бы стал его слушать? Этот бизнес был золотым дном. Критика не принималась во внимание.
Браун наблюдал, как уравновешенная финансовая система, к которой он присоединился в 1980-е, превращалась в нагруженного деривативами, перемалывающего долги монстра.
Банки пробовали на зуб самые экзотические деривативы. Все чаще происходили коллапсы, но они казались несущественными на фоне гигантских прибылей. Казино было открыто. Более того, оно начало расширяться, постоянно искало новые пути привлечь больше капитала, с которым могли экспериментировать трейдеры. Например, субстандартные ипотечные кредиты.
