Петроний Аматуни - На крыльях

Вышли пассажиры, носильщики с чемоданами, встречающий врач... В двери показалась высокая, слегка сутуловатая фипура в костюме аэрофлотца. Это Илья Нефёдович. Он никак не может решиться выйти, не привык к почестям, да и не любит их.

Потом, низко пригнув голову, выходит на трап. Гром аплодисментов встретил его. Волнуясь, Илья Нефёдович сошел по ступеням и направился к командиру.

Все стихли.

— Товарищ командир, — докладывает он, — экипаж самолёта 48-78 выполнил рейсовый полёт по маршруту: Москва — Воронеж — Ростов. На борту всё в порядке.

— Товарищи, — обращаясь ко всем, громко говорит командир, — этим рейсом наш старейший лётчик командир корабля Илья Нефёдович Дорохов завершил безаварийный налёт своего третьего миллиона километров... От имени всего коллектива поздравляю вас, Илья Нефёдович, с новым успехом в вашей лётной работе...

Он крепко пожимает юбиляру руку. Щёлкают затворы фотоаппаратов, к Дорохову тянутся десятки рук с букетами цветов. Тут же у самолёта открывается митинг.

Приятно жить и работать в стране, где труд человека ценят превыше всего, где всякий человек окружён любовью и вниманием народа!

Нам хочется послушать, о чём будут говорить, но времени уже не остаётся: надо пообедать и готовиться к дальнейшему полёту, в Минеральные Воды.

* * *

Весь путь до Минеральных Вод мы летели под впечатлением этой встречи Дорохова и... своей последней посадки. Разговариваем редко и скупо. Больше молчим и думаем.

... Вот и аэропорт Минеральные Воды у подножья крутой горы. Спокойно заходим на посадку и отлично приземляемся на три точки возле самого «Т», без всякого старания.

И вдруг к нам вновь вернулось прекрасное настроение.

— Хороший лётчик, — говорит командир.

— Замечательный человек, — подтверждаю я, понимая, что сейчас речь может идти только о Дорохове. — Скромный, трудолюбивый. Настоящий аэрофлотец! И летает уже сколько...

— Да и ещё пролетает не один год.

И в самом деле, хотя Дорохову уже под пятьдесят и в авиации он считается «стариком», трудно представить Илью Нефёдовича вне его любимой профессии линейного лётчика.

Так пожелаем же ему, как говорят сейчас в Китае хорошим, достойным уважения людям:

— Десять тысяч лет жизни!

Инструктор

Окончив курсы вторых пилотов воздушных кораблей, я получил направление и прибыл к месту назначения.

Переступив порог штаба, я попал в новый для меня и мало знакомый мир... Даже лозунги на стенах были особенные, свои: «Боритесь за высокую производительность каждого рейса!», «За безопасность, регулярность, экономичность!», «Крейсерский график — основа расчёта полёта», «Вторые пилоты! Правильно распределяйте груз в самолёте!», «Боритесь за культурное обслуживание пассажиров в полёте!», «Пилоты! Летайте только на наивыгоднейших эшелонах!» и т. д.

Ужас!.. Где же романтика царственных полётов, свободных от земных рассуждений и забот о «наивыгоднейших эшелонах»?.. Куда я попал?

Несколько минут спустя я представился начальнику штаба. Как и все начальники штабов, он оказался человеком дела и, ознакомившись с моими документами, сказал, подавая мне зачётный лист:

— Работы у нас хватает, поэтому постарайтесь поскорее разделаться с этим и приступайте к полётам... Основные зачёты примет у вас пилот-инструктор вашего подразделения Виктор Андреевич Васильев.

Разыскал Васильева. Это оказался подвижной человек небольшого роста, с умными чуть лукавыми глазами и крупными чертами лица. По значкам на его кителе я сразу узнал, что Васильев налетал больше двух миллионов километров.

Держался он скромно и запросто, будто мы знакомы уже давно.

Выслушав меня, он взял зачётку, подумал и предложил:

— Пойдёмте в штурманскую, там никого нет.

На душе у меня было спокойно: в зачётах я человек закалённый — поднимите меня в час ночи, и я без запинки сдам зачёты не только по авиации, а если прикажете, то и по лунным затмениям...

Но с Виктором Андреевичем я попотел основательно. Он, не заглядывая в наставление и инструкции, потому что каждый параграф знал и так, вопросы задавал как будто самые простые и всё же...

— Какой-то любитель голубей хочет отправить своих птичек в Москву — подарок приятелю. Как прикажете их грузить в самолёт?

Грустное молчание. А ведь где-то в самой глубине инструкции по перевозкам грузов затесался и такой маленький пунктик, которому я не придал значения!

— Что надо сделать при рулении, чтобы пассажиры не требовали книги жалоб?

— ?!?!?!..

Ответ оказался классически несложным:

— Отлично рулить!

— Что надо делать, если автопилот испортился в полёте?

— Гм... Выключить его.

— Правильно. А ещё?

— Радоваться! Вы сами будете крутить баранку вместо автопилота и лишний разок потренируете себя в технике пилотирования. Ещё вопрос... Перед самым взлётом вы обнаружили, что обе фары на крыльях сгорели. Рейс дневной. Ваши действия?

— Надо лететь.

— Нельзя. Вылетаете вы днём, но по пути вас задержит в каком-нибудь порту непогода и продолжать рейс придётся ночью, а вы без фар... Всегда вылетайте только на полностью исправном самолёте! Не вылетайте даже без чайных стаканов — они могут понадобиться пассажирам... Так-с... Летите ночью, за облаками. Луна слева от вас, что надо сделать?

— Вы шутите, Виктор Андреевич?!

— Наполовину шучу, поскольку в наставлении нет такого параграфа. А наполовину — говорю серьезно. Ведь вам доверяют пассажиров! Следовательно, надо знать своё дело до мельчайших тонкостей... А я летаю побольше вас, уже свыше двадцати лет. Не обижайтесь на меня, старика. Итак, ваши действия?

— Не знаю, — отвечаю я с плохо скрытой обидой.

— Запомнить! Понимаете: запомнить, что луна слева. Если вы вдруг влезли в облачность, у вас отчего-то неожиданно вышли компаса из строя, а через пять-десять минут вы снова вылезли на свет божий и видите луну справа — значит, вы не туда летите, чудо-человек! Лётчик должен быть наблюдательным... Ну ладно, решите следующую задачку по радиосамолётовождению. Пишите...

... Более двух часов сдавал я зачёты Виктору Андреевичу. Недоумение моё скоро сменилось истинным увлечением, и хотя сам я в авиации не новичок, выучил в аэроклубе не одного молодого лётчика и, как мне думалось, знал все особенности своей профессии, — я убедился, что мне ещё надо много и много учиться, чтобы хоть наполовину догнать Виктора Андреевича в знаниях.

Это были своеобразные зачёты. Он не только спрашивал, но и объяснял, мягко, не назойливо давал полезные, легко запоминающиеся практические советы. Во мне появилось ещё большее уважение к транспортной авиации, и хотя я ещё не летал в рейсах, но уже понимал, какое это ответственное, сложное и тонкое дело: возить пассажиров по трассам Родины.