Жоржи Амаду - Касстро Алвес

Она плачет, просит прощения. Она хорошо знает, как сильно заставила его страдать. Но теперь она обрела его снова, он снова принадлежит ей, она умоляет его остаться. Разве он не видел, как она обрадовалась, узнав, что он находится в ложе? И Кастро Алвес вспоминает момент, когда увидел ее на сцене:

Все та же! Вся прежней, такой же осталась,Какою когда-то ее я любил!Вот этой улыбкой она улыбалась,Не этот ли взгляд мне блаженство сулил?

Но он, подруга, не откликается на ее просьбу. Зачем оставаться, если волнение момента пройдет и она вернется к той же прежней жизни, унижая его большую любовь?

Конец! Зияньем бездныС тобой навек разделены.Землей и морем, высью звезднойРасстаться мы обречены.Тебе горит заря востока,А для меня настал закат;Я осужден решеньем рока,А пред тобой — цветущий сад.Еще полна ты жизни, силы,А у меня их больше нет.Мой путь ведет на дно могилы,Тебя же ждут тепло и свет.

А когда она говорит, что он ошибается, что он жесток и мстителен, что она всегда любила его и будет любить вечно, что она снова охвачена страстью, Кастро Алвес, внешне спокойный и бесстрастный, не теряя присутствия духа, хотя чувствует жар ее тела и страдание ее сердца, отвечает:

Не тешь себя надеждой тщетной:Нам к прошлому возврата нет.Меня увидя, ты хотелаПоверить, что жива любовь.О друг мой бедный! Все напрасно,И счастье не вернется вновь!За твой порыв я благодарен,Но он минует без следа.Все кончено теперь меж нами.Прощай, прощай, и навсегда!

И тогда, подруга, она, видя, что он собирается уйти, снова страстно обнимает его. Но он не остается. И прежде чем он уходит, спрятав костыли под черным плащом, она тоже посылает ему свое последнее прости:

Прощай! Но если все ж судьбоюЕще нам встреча суждена,Я стану любящей сестрою,Тебе отдам себя сполна!{93}

Его силуэт исчезает в темноте коридора. Он уходит к смерти, она это чувствует. Уходит, чтобы больше никогда не вернуться…

ГЛАВА 23

О странник на дороге пыльной!

К сертану ты направил путь…

Корабль идет по морю, подруга, волны разбиваются в пену при столкновении с корпусом судна. Руки, машущие на прощание, сливаются на расстоянии: какая из них рука Эулалии, какая — Луиса Корнелио дос Сантос, какая — Мело Мораиса, какие — других друзей, не разобрать. В стороне от остальных одна рука машет в безнадежном прощании, и на эту-то руку он и смотрит, ей и машет в ответ Кастро Алвес, Ибо это Эужения стоит на краю пристани, отдельно от всех. Когда он ее увидел, судно уже отходило. Она замахала ему платком, слезы покатились у нее по лицу.

Волны обдают пеной борт, машущие руки исчезают вдали. Судно набирает скорость. Поэт погружен в раздумье. На море спускаются сумерки, по юту прохаживается Инес. Она останавливается, увидев этого высокого молодого человека с удивительно красивым лицом, который все еще машет рукой, отвечая на прощальные приветствия тех, кого уже теперь нельзя различить. Инес улыбается и идет дальше.

С наступлением вечера поэт любуется небом, сидя в кресле на юте. Немногие пассажиры устояли против качки, почти все попрятались по каютам. Кастро Алвес глядит на звезды в небе, им нет числа, они сияют над его головой, отражаются в голубом море. Над судном нависла тишина. Инес садится рядом с ним. Ее волосы черны, ее красота напоминает Кастро Алвесу красоту матери и теток, ибо Инес, моя подруга, — испанка, возвращающаяся из Буэнос-Айреса на родину. У нее томные глаза, красиво очерченный рот, у нее стройное гибкое тело.

Они беседуют, она уже знает его имя, слышала, как пассажиры рассказывали о нем, кто в двадцать лет стал крупнейшим поэтом Бразилии. Она знает также о его любовной драме, об операции. Сейчас она понимает, как трудно ему ходить с палкой, а прибегать к костылям он не хочет. Она находит его красивым и говорит ему это. Он напоминает ей людей ее родины, романтических смуглых испанцев. Она просит поэта, чтобы он продекламировал ей свои стихи. Она любит поэзию и произносит несколько строк по-испански;

Нарушив неожиданно и властноМоих печальных дней усталый бег,Ты кровь во мне зажгла мечтою страстной,Неутолимой жаждой ласк и нег.{94}

И он декламирует ей стихи, стихи, в которых говорится о море и о страданиях негров, стихи, в которых говорится о любви. Ют пуст, его освещают лишь редкие огни. Его голос волнует ее, приводит в трепет. И лицо поэта, освещенное лунным светом, грустное и бледное, полно неизъяснимого очарования. Он берет ее руку, декламирует ей вполголоса свои стихи, она приближает лицо к его лицу…

Настанет день, незадолго до его смерти, и он вспомнит этот вечер, подруга, и обратится с призывом к этой иностранке, которая в тот час, когда он морем отделил себя от своей любимой, подарила ему минуты забвения. Он напомнит о «мягкой ночи, огромной ночи…». Он будет посвящать Инес грустные стихи, которые, возможно, ей никогда не доведется прочесть, но которые сохранят для поколений эту ночь в море, подруга. Ты хорошо знаешь, моя негритянка, как приятно, когда морская вода хлещет в лицо, когда капли падают с твоих волос и у губ твоих появляется соленый привкус. И Кастро Алвес — также узнал все это в ту ночь на борту, когда море бросало на него и Инес брызги воды и лунный свет одел ее как бы «подвенечной вуалью»:

И как будто блестящей эмальюСвет луны океан покрывал,Подвенечной прозрачной вуальюНа лице у тебя трепетал.Она вздрогнула от его прикосновения.На палубе были одни мыПод куполом звездным небес.Желаньем единым томимы…О ночь! О любовь! О Инес!

Какая женщина могла бы устоять против его ласк, нашла бы в себе силу уклониться от его поцелуев?

Была для меня ты Хименой,И Сид[37] во мне древний воскрес.Морскою обрызгана пеной,Меня целовала Инес.Запомню, и будут мне снитьсяИ глаз твоих черных разрезИ нежного шелка ресницы —Глаза у ресницы Инес.

Море и небо, лунный свет и звезды, песнь, которую пели моряки, — все они были их сообщниками в этот вечер любви. Он говорил ей обжигающие слова, декламировал любовные стихи. Она слушала его, очарованная, окутанная подвенечной вуалью из серебряного света луны, кругом них было лишь море да небо. И когда они слились в страстном объятии, брызги от разбивающихся волн обдали ее белой пеной: