Николай Минаев - Нежнее неба. Собрание стихотворений
Рецензия («С чувством ужаса тупого…»)
С чувством ужаса тупого,Очевидно за грехи,Я прочел сейчас ПоповаЗакавказские стихи.Вместо всяческих «жемчужин»,Отыскал я в них «клопов»…Нет, решительно не нуженВСП пиит Попов!
1926 г. 18 сентября. Суббота. Москва«Единственное счастье у меня…»
Единственное счастье у меняЛюбовь к тебе, она бурлит по венам,Ежеминутной нежностью пьяня,Не утоляя вымыслом мгновенным.Ей только два предписаны пути:Иль просиять, иль не дождавшись светаЮтиться в клетке сердца взаперти,Щадя самолюбивого поэта.Еще дышу тобою и покаНошу любовь как милую обузу,Которая быть может на векаОзолотит лирическую Музу.
<1926 г. 27 сентября. Понедельник. Москва>«Как мог я – безумный – поверить, что ты виновата?..»
Как мог я – безумный – поверить, что ты виновата?Закатная сырость ползет по сентябрьскому саду,Под липами грустно, а небо чуть зеленовато,И острая жалость сменяет тупую досаду.Сейчас только, здесь только, в сумраке этом лиловом,Я понял, что значит с единственной в мире расстаться;О, милая, милая, я оскорбил тебя словом,Свой храм оскверняя безумной хулой святотатца…
<1926 г. 28 сентября. Вторник. Москва>«К терпенью, о Муза, себя приучай!..»
К терпенью, о Муза, себя приучай!..Здесь в поте лица говорят и внимают,Едят бутерброды и кушают чайИ делают вид, что стихи понимают.Здесь – этот осанист, а тот неказист —Сидят знатоки всевозможных пиитик,И каждый из них диалектик-марксист,И каждый иль в прошлом иль в будущем критик.А в центре стола и вниманья она, —Для многих к грядущему мост из былого, —«Трудами» и формами отягчена,Давать соизволит «по поводу слово».Здесь в прениях ставят вопросы ребром,Хотя разрешать их никто не намерен,Здесь барды от сох щеголяют нутром,В стихах повествуя, что чувствует мерин.И вот все сидят с выраженьем в лице,Друг друга словами до одури мают,И спорят о выеденном яйце,И делают вид, что они понимают…
<1926 г. 4 октября. Понедельник. Москва>Товарищи («Товарищи, товарищи, сюда!…»)
Начало ненаписанной пьесы в стихах
– «Товарищи, товарищи, сюда!Я отыскал…» – «Всегда найдет пройдоха»– «Прекрасный вид, поблизости вода!»– «И вообще здесь, видимо, не плохо?!.»– «Что это за растения растут?..»– «По-моему попали мы в пампасы!..»– «А интересно очень: есть-ли тутШирокие трудящиеся массы?!.»
1926 г. 22 октября. Пятница. Москва«О эта нежность к бытию…»
О эта нежность к бытиюИ крови легкое кипенье…Любовь, я в жилах узнаюТвое серебряное пенье!И перечувствовать спешаПрикосновенье гостьи строгой,Переполняется душаОчаровательной тревогой.
<1926 г. 23 октября. Суббота. Москва>«Я не клонил пред чувством головы…»
Я не клонил пред чувством головы,Я был пленен не женщиной, а Музой,Но ты пришла и сердце мне – увы! —Отяготила милою обузой.
И вот любовь, с которой сладу нет,В очарованьи необыкновенномДушой воспринимается как светИ чувствуется пламенем по венам.
И на строку ложится отблеск твой,И зреет страсть в тревоге ожиданья,И нависает тучей грозовойМолниеносный ливень обладанья.
<1926 г. 10 ноября. Среда. Москва>М. А. Тарловскому («Я не хотел в «Прохладе», Марк Тарловский…»)
Я не хотел в «Прохладе», Марк Тарловский,С литературной резвостью орловскойПобить рекорды бардов наших дней,Нет, я решал задачи потрудней.
И пусть, поэт, не лживой одалиской,А женщиной желанною и близкой,К тебе прильнет в лирическую ночьМоя акмеистическая дочь.
1926 г. 18 ноября. Четверг. МоскваМаяковскому («Саженный рост, фигура Геркулеса…»)
В этой жизни помереть не трудно,Сделать жизнь значительно трудней!..
В. В. МаяковскийСаженный рост, фигура Геркулеса,Размашистость и митинговый зык;И вот гремишь как ржавое железо,Чудовищно коверкая язык.
И простоты чураясь, что заразы,Ты начинаешь синтаксис давить,И громоздишь немыслимые фразы,Чтоб только рифм побольше наловить.
Увы! Они как груди у кормилицВ твоих строках беспомощно висят,К тому жив рифмах мой однофамилецТебя объехал лет на шестьдесят.
Изображать царь-колокол московский,Поверь, весьма сомнительная честь;Пора, пора, товарищ Маяковский,Тебе серьезно Пушкина прочесть.
Пора понять, что спишь ты беспробудно,Что голос твой – не голос наших дней:Ведь рифмовать по-твоему нетрудно,Писать стихи значительно трудней!..
<1926 г. 19 ноября. Пятница. Москва>«Нам не надо – мы не в Полинезии!..»
Нам не надо – мы не в Полинезии! —В эмпиреях мыслями витать,Назначенье нынешней поэзииБодрым духом массы напитать.
Ибо словно на закате лужицаНаша жизнь должна порозоветь,Если над бумагой понатужитсяВзяв перо, какой-нибудь медведь.
Он начнет: «Ой, вы поля отлогие!Ой ты, время тракторных пахот!..»И уже видны идеологияИ здоровый классовый подход.
Не беда, что слишком он старается,Что труда и пота не таит:Ведь читать никто не собирается,Но зато доволен сам пиит.
Знает он, что критики намеренно,Ерунду марксизмом серебря,Назовут его стихи про меринаНовым достиженьем Октября.
И упорно Музы краснолицые,Оттесняя белокожих нас,При поддержке чуть ли не милицииВсей коммуной лезут на Парнас.
<1926 г. 29 ноября. Понедельник. Москва>«Автор безжалостный сей…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
