М. Борисов - Кратеры Бабакина

— Занимая пост главного конструктора, Георгий Николаевич всегда оставался добрым и чрезвычайно отзывчивым человеком, простым и доступным, И в служебной, часто очень напряженной обстановке ценил юмор, хорошую шутку… А каким отличным рассказчиком был! Как легко завоевывал расположение аудитории любого возраста!

— Он умел внимательно слушать подчиненного, спорить с ним, спорить на равных.

— Дружелюбно настроенный человек, он умел создать вокруг себя хорошее настроение.

— У Георгия Николаевича, человека в высшей степени интеллигентного, эрудированного, была склонность к употреблению слов, которые в устах другого непременно звучали бы вульгарно, несолидно, а вот у него — нет, они как-то вязались с его общительностью, живостью, экспансивностью. Он говорил: «Не боись», «голуба», «абы как-нибудь», «пообщаться», «американе» (вместо американцы), «не будь святее папы», а мы вовсе не замечали нарочитости этих словечек, наоборот, они даже делали общение с ним, если хотите, доверительнее, сердечнее…

— Георгий Николаевич Бабакин не был упрямым в мелочах, но был настойчив в главном. При решении технических вопросов он не стремился выявить мнение большинства. Он знал, что мнение большинства зачастую может привести к уже известному шаблону — отдельные мнения интересовали его гораздо больше. Участие в технической дискуссии помогало ему разобраться в вопросе и принять необходимое решение.

— Он мне весь нравился и трудно что-либо в нем выделить.

— Любил беззлобно подковырнуть выражением «мы — серые». Но если кто-то в своем вопросе разобрался недостаточно, мог и рассердиться.

— Бабакин был как-то творчески свободен, умел стать выше «бумаг».

— С Георгием Николаевичем было легко работать — он обладал авторитетом интеллекта и, что важно, не подавлял собеседника, умел слушать.

— Для принятия решения нужна информация. Откуда он ее черпал? Одним из основных источников являлось общение с ее первоносителями: специалистами, инженерами, конструкторами, с низшим и средним руководящим звеном. Тогда ему становились виднее возможности той или иной системы, агрегата, перспектива их развития.

— Он мог, сказав свое излюбленное «э, голуба», начать на любом важном обсуждении объяснять непонятное молодому специалисту, считая это для себя не зазорным, а для собеседника — полезным.

— Заряжая всех деловитостью, Бабакин действовал энергично, но не прямолинейно, а с учетом обстановки, настроения, психологии.

— Иногда можно было подумать, что Бабакин слишком увлекается импровизацией, но дальнейшие его разъяснения всегда подтверждали их доказательность. Когда же он строил рассуждения на ошибочных посылках, то умел признать это, как только становилась ясной его неправота.

Вот такой это был человек…

И мне думается, что годы не властны над памятью о нем, пока живут и здравствуют люди, знавшие его лично.

Глава третья

Память

1

Огромная роль отечественной космонавтики нашла отображение в современной карте обратной стороны Луны. Имена С. П. Королева, Ю. А. Гагарина присвоены двум гигантским кратерам. Ряд кратеров назван именами наших современников — советских космонавтов и американских астронавтов.

На карте обратной стороны Луны, почти в центре ее, недалеко от кратера, названного именем Циолковского, находится кратер, носящий имя Бабакина. Координаты этого лунного образования: 21° южной широты и 123° восточной долготы. Решение о присвоении ему имени видного советского конструктора было принято XV ассамблеей Международного астрономического союза (MAC), состоявшейся в австралийском городе Сиднее в 1973 г.

Изучение района Марса, сфотографированного в 1974 году станциями «Марс-4» и «Марс-5», позволило выявить наиболее заметные объекты марсианского рельефа. В соответствии с принятыми правилами обнаруженным образованиям были даны названия. Так, теперь уже и на карте Марса появился кратер Бабакина с координатами 36° южной широты и 71° западной долготы. На дне кратера находится куполообразная структура, имеющая в основании диаметр около двенадцати километров.

Кратеры, носящие имя Бабакина, — это навечно запечатленная благодарная память о человеке, под руководством которого были созданы автоматические устройства, позволившие принципиально по-новому исследовать Луну, Венеру, Марс.

Эти совершенные космические аппараты были показаны на крупнейших международных выставках, их видели многочисленные посетители выставок во Франции, ГДР, ФРГ, Венгрии, Болгарии, Югославии, Италии, на Кубе, в Польше, США, Финляндии, Швеции и Англии.

Международная общественность по достоинству оценила вклад советской науки и техники в изучение космического пространства.

За словами «вклад советской науки и техники» стоит труд конкретных людей. Прежде всего велик личный вклад Георгия Николаевича Бабакина. Но залог успеха состоял в том, что он был не один: рядом с ним всегда работали единомышленники — товарищи, друзья, помощники, руководители, каждый из них в полной мере чувствовал свою личную сопричастность ко всем начинаниям и свою ответственность за порученное дело так же обостренно, как и Бабакин. И поэтому все коллективы, в той или иной степени принимавшие участие в создании автоматических станций «Луна», «Венера», «Марс», составили равноправное содружество энтузиастов. И этому содружеству оказались по плечу сложнейшие научные и технические задачи. В таком дружном объединении творческих усилий и заключалась та сила, которая позволяла преодолевать временные барьеры и укладываться в сроки, казалось бы, невозможные.

В. Губарев в книге «Конструктор» вложил в уста своего героя, известного создателя ракетно-космических систем, академика Янгеля такие слова: «Я всегда считал, что главный конструктор — это десятки людей: от моих заместителей до рядовых работников КБ и завода». Это абсолютно верно, ибо на самом деле главный конструктор — не одиночка, пусть талантливейший, умнейший. Нет, не одиночка!

Главный конструктор при всех личных достоинствах есть еще и воплощение мысли и труда многих членов коллектива. Поэтому, говоря о делах главного конструктора, нужно помнить — мы говорим о делах коллектива…

В том, что каждая станция, стартовавшая уже после Бабакина, стала новой вехой в изучении космоса, — огромная заслуга людей, успешно продолжающих дело, которому он служил. Но они и новые доказательства его таланта ученого и инженера. Таланта конструктора. В созданных под его руководством аппаратах были заложены возможности для дальнейшего совершенствования, и этим они как бы надолго определили пути и средства космических исследований.