Герман Гискес - Операция «Северный полюс». Тайная война абвера в странах Северной Европы

С целью выследить вышеупомянутых агентов мы велели XX предложить курьерской группе, чтобы доставить агентов в Зеландию поручили именно ему. Для поездки в Зеландию обычным транспортом требовалось разрешение, а чтобы попасть на остров, нужно было иметь специальный пропуск. Линдеманс обещал достать документы, и ему выдали фотографии агентов и прочие данные. Мы не слишком удивились, обнаружив, что эти агенты – не кто иные, как Ритсхотен и ван дер Гиссен, бежавшие в декабре из Харена, хотя мы считали, что они уже давно добрались до нейтральной страны или до Англии. Как быть? Нам не слишком хотелось содействовать осуществлению вражеских планов. Однако двое этих людей уже не могли причинить нам прямого ущерба своими рассказами, а меня в первую очередь волновали влияние и позиция Линдеманса, которые бы резко укрепились, если бы он сумел успешно выполнить поручение.

Мы решили не задерживать Ритсхотена и ван дер Гиссена и снабдили их необходимыми бумагами. Но за два дня до даты отбытия Линдеманс сообщил, что агентам приказано забрать с собой в Англию большую партию пленок от фотоаппарата «лейка» и важных шпионских донесений за несколько предыдущих месяцев, которую требовалось быстро переправить в Англию. Это серьезное обстоятельство полностью перечеркивало наши планы, так как мы не могли допустить, чтобы такой материал достался врагу.

Мы не знали, фигурируют ли во вражеских планах вторжения прибрежные патрули в устьях Мааса и Шельды и на островах Зеландии, хотя у Верховного главнокомандования на Западе вроде бы имелись данные, свидетельствовавшие об этом. Особенно нас интересовало, какое судно подберет агентов – торпедный катер или подлодка. Чтобы перехватить шпионские донесения, не оставалось ничего иного, как снова арестовать Ритсхотена и ван дер Гиссена. Это было сделано во время проверки документов на пути в Бергеноп-Зом. Пропуска агентов были опознаны как поддельные, что и послужило предлогом для их ареста. Таким образом мы завладели примерно тридцатью фотопленками, после проявки которых стало ясно, зачем враг собирался послать боевой корабль, чтобы забрать их. Пленки давали полное представление обо всех объектах внимания вражеской разведки. Мы уже привыкли к тщательной подготовке таких донесений – сказывалась подготовка шпионов в Англии, – но в данном случае специалисты работали с невиданной доселе точностью и аккуратностью. Отдельного упоминания достойны практически полные данные о стартовых площадках секретного оружия в Голландии.

Это достижение агентов голландской разведки в Лондоне – «Бюро инлихтинген», в сокращенном виде БИ, – усилило наше и без того большое уважение к противнику. В 1942-м и 1943 годах БИ потерпело серьезные поражения. Многие его агенты и передатчики попали в руки немцев, но мы не сумели начать радиоигру ни на одном из захваченных передатчиков. После того как в июне-июле 1943 года была разгромлена группа радистов БИ во главе с преподавателем из Навигационной школы в Делфзейле, работавших в Гронингене, Дренте и Амстердаме, мы почти ничего о нем не слышали. Тем не менее, этот удар не остановил дальнейшее расширение организации. В страну продолжали забрасывать агентов – очевидно, без помощи принимающих комитетов, – и мы узнавали о них по другим каналам. Операциями против БИ руководил майор Визекеттер. Я опишу один-два самых характерных из имевших место случаев.

В середине августа 1943 года паром, совершавший рейс между Энкхейзеном и Ставереном, в ранние утренние часы подобрал резиновую лодку с десятью пассажирами – командой бомбардировщика, сбитого ночью над Эйсселмером. Двое из них сбежали, когда паром достиг берега, а оставшихся восьмерых арестовала немецкая портовая полиция. Выяснилось, что бомбардировщик совершал специальный рейс. Помимо восьми человек команды, на его борту находилось трое агентов, которых следовало сбросить над Оверэйсселом. Двоим удалось скрыться, а третий – либо погибший, либо тяжело раненный – очевидно, остался в утонувшем самолете. Летчики явно ничего не знали о задачах, порученных агентам, однако поиск самолета мог дать нам ключ. В амстердамском штабе люфтваффе лишь улыбались в ответ на наши требования найти самолет – штабные специалисты заявляли, что никто не знает, где он упал, а кроме того, на дне Эйсселмера лежит более сотни аналогичных самолетов, в результате чего отыскать и поднять именно тот, что нам нужен, совершенно невозможно. Тем не менее, вдохновившись обещанием существенного вознаграждения, много летательных аппаратов и рыбацких суденышек отправились на поиски, и в результате утонувший самолет неделю спустя вытащили на берег у Схеллингвуде. Мы нашли тело третьего агента и бумаги, ясно свидетельствовавшие, что за этим делом стояло БИ. В наш улов попало также множество банкнотов и фотография полковника Сомера, главы БИ, которая, очевидно, служила пропуском.

В другом случае, произошедшем осенью 1943 года, донесения из штаба группы люфтваффе, в которых содержались подробности о специальных полетах, вызвали подозрения, что район между Вюгтом и Граве используется как место сброса. Мы попросили помощи у моторизованных патрулей, подконтрольных местному германскому командующему, и те после очередного сброса нашли подозрительный ящик. Среди прочих предметов там имелся очень потрепанный гражданский костюм, который, если верить метке, был сшит несколько лет назад эйндховенским портным для некоего господина Схемакерса. Мы едва допускали мысль, что найдется шпион, в багаже которого останется одежда с подлинными метками, однако навели справки об этом господине Схемакерсе. Результатов мы ждали долго, но, получив их, испытали потрясение! Господин Схемакерс входил в состав управленческого персонала на заводе «Филипс» в Эйндховене и совсем недавно отбыл оттуда в Стокгольм – согласно нашим сведениям, с одобрения немецкого офицера в Берлине. Этого для меня хватило, чтобы заинтересоваться. Берлинскую контору, финансировавшую командировку Схемакерса, попросили организовать его приезд в Копенгаген для обсуждения некоторых технических вопросов, после чего я сам отправился туда же, чтобы лично взглянуть на этого господина. Я отправил соответствующее послание своему коллеге по IIIF в Копенгагене, обер-лейтенанту Ф., но в вечер перед моим отъездом он прислал телеграмму, в которой говорилось, что встречу невозможно организовать, поскольку в Дании из-за всеобщей забастовки стоит весь транспорт. С того момента дело Схемакерса вел копенгагенский Аст-IIIF, и я больше ничего об этом не знаю, хотя слышал в Берлине, что в Схемакерсе подозревали агента БИ. У меня сложилось впечатление, что у Схемакерса имелся в Германии высокопоставленный покровитель, с которым обер-лейтенант Ф. был каким-то образом связан. Между прочим, самого Ф. арестовали и расстреляли после 20 июля.