Платон Васенко - Бояре Романовы и воцарение Михаила Феoдоровича

Народ, собравшийся у обители вместе с великими послами, удвоил слезы и моления. Михаил Федорович был потрясен до глубины души. «Престаните от таковаго начинания, – сказал он, громко рыдая, – и возлагаете на меня такое великое бремя, царский превысочайший престол, выше моея меры; имите ми веры, видев толикий ваш многотрудный подвиг, скорблю душею и болезную сердцем, а прошение ваше совершитися не может». Затем сослался народный избранник на свою крайнюю молодость, на трудное положение государства, угрожаемого врагами и потрясенного и разоренного смутой. «А служилые и всякие люди в бедности, – заключил излюбленный народом государь, – а дати им будет ничего: и то им всем ставить от нас не в милость».

Тогда архиепископ, бояре и всенародное множество пришли в отчаяние. Они прибегли к последнему доводу. «Сия ли угодна вам и тебе великой старице иноке Марфе Ивановне, и сыну твоему, государю нашему, Михаилу Федоровичу, – плакали неутешные послы, – что нас бедных не пощадити и сирых оставити». Послы прибавляли, что безгосударная Русь станет добычей внешних и внутренних врагов, что опять наступит междоусобие и прольется неповинная кровь. И на кого падет вина такой конечной гибели родной земли? На это следовал ответ: «И того всего взыщет Бог в день страшнаго и праведнаго суда на вас, на тебе великой старице иноке Марфе Ивановне и на сыне твоем, на тебе великом государе нашем Михаиле Федоровиче, а у нас о том у всех всего великаго Росийского царствия, всех городов, от мала и до велика, крепкой и единомышленной совет положен и крестным целованьем утвержден: что мимо сына твоего, государя нашего Михаила Федоровича, на Московское государство государем иного государя никого не хотети и не мыслити о том».

Зная, с каким трудом было достигнуто единодушие на соборе, как народная масса радовалась тому, что «безгосударное» время прекратилось и что выбран государь из любимой боярской семьи, ближайшей по родству к угасшей династии, поймем отчаяние послов и сопровождавшего их народа.

Такое «непреложное моление» сломило, наконец, твердость духа великой старицы. Она «царское свое сердце на милость преложи, слезныя источники со многим умилением испущая», изъявила свое согласие благословить сына на царство, раз такова воля Божия. Выразив потом свое горячее желание, чтобы «святая б наша и непорочная истинная крестьянская вера сияла на вселенной, якоже под небесем пресветлое солнце, а крестьянство бы было в тишине и в покое», великая инока Марфа обратилась к послам, как представителям всей земли, с увещанием, напоминая им, чтобы они «своему Богом избранному государю Михайлу Федоровичу служили и прямили во всем безо всякого позыбанья; а к ворам ни х каким не приставали, и воровства никакого не заводили, и из иных государств на Московское государство иных государей и Маринки с сыном не обирали, и им не в чем не доброхотали, и с ними ни о чем не ссылалися, по своему вольному крестному целованью, чтоб и досталь наша истинная православная крестьянская вера от иноверцов в попрании, а Московское государство в конечном разорении не было».

С грустью слушал юный Михаил Федорович слова своей любимой матери. Он понимал тяжесть великой ответственности, какая на него возлагалась. «Всевидящее и серца человеческия зритель Бог свидетель на мя, да и ты моя великая государыня, – говорил глубоко опечаленный царь, – что в мысли моей о том нет и на разум мой не взыде; яз всегда при тебе хощу быти, и святое и пресветлое равноангельское жилище твое зрети».

Тут глазам присутствующих представилось трогательное зрелище: «Великая же государыня, старица инока Марфа Ивановна, во мнозем душевном умилении и тихости сына своего… со утещением увещевала». Долго беседовала мать со своим царственным сыном и, наконец, убедила его не противиться воле Божией и принять тяготы высшей власти.

Юный царь обратился к великому посольству и прочим бывшим в соборе людям и выразил свое согласие на их мольбы. Полный веры в Промысел Божий, он так заявил о своем решении: «Аще на то будет воля Божия, буди тако!».

Невыразимая радость охватила присутствующих: излюбленный народом царь, желаемый всеми русскими людьми342, согласился исполнить просьбы народа и возложил на себя бремя царственного служения. Восторженно ликовала четырнадцатого марта Кострома, а скоро и вся Русь из донесения послов и из сообщений в разные города узнала о дне великого народного торжества. Русский народ исстари был глубоко монархичным, а бедствия «разрухи» и междуцарствия еще более укрепили его в идее, что «без государя ни на малое время быть не мочно». И вот снова есть государь на Руси, и государь свой, русский, племянник благочестивого набожнейшего царя Федора Ивановича, молодой, ласковый, набожный Михаил Федорович Романов, отрасль любимейшего «из великих родов». Радостно благословил на царство архиепископ Федорит народного избранника и вручил ему «царский посох»343. Благословил затем Рязанский архиепископ великую инокиню Марфу, и началось благодарственное богослужение. После него царь Михаил Федорович и мать его слушали челобитье послов о незамедлительном «подвиге» их к Москве. С восторгом вняло великое посольство милостивому ответу, что «поход их государской для их моления к Москве будет вскоре».

Таким образом, с четырнадцатого марта 1613 года верховная власть перешла к ныне царствующему дому. Это событие предрешено было седьмого февраля 1613 года, а с двадцать первого февраля этого года, со дня торжественного провозглашения Михаила Федоровича, государя этого титулуют во всех официальных документах царем и великим князем всея Руси. С четырнадцатого же марта начинается правление первого царя из дома Романовых.

В связи с избранием Михаила Федоровича ставится нередко один интересный вопрос. Мы разумеем известия об ограничениях царской власти, под условием принятия которых был избран будто бы на престол первый из дома Романовых. Этим известиям принято было доверять без особой проверки их до исследования А. И. Маркевича. Последний попытался критически разобраться в них, многие из них заподозрил и в конечном итоге пришел к таким заключениям: 1. «Во время выбора Михаила Федоровича Романова тоже составлены были условия, которые были ему сообщены, по всей вероятности, в виде записи, имевшей исключительно канцелярское значение»; 2. «Некоторые пункты этой записи, и в том числе относящиеся к суду, представляют повторение обещаний, данных царем Василием, иные же объясняются тогдашним положением фамилии Романовых, но условия не заключают в себе ничего нового, чего бы не было в прежних обычаях, и никоим образом не могут быть поняты как желание ограничить власть царя. Царь Михаил, вероятно, обещал исполнить то, о чем его просили, но записи не подписывал и креста на соблюдение записи не целовал; это было в то время не за обычай, и у него этого и не требовали»; 3. «Исполнение обещанного было вполне делом доброй воли царя, что понимали и бояре, составляя условия»; 4. «Хотя и есть основание полагать, что царь Михаил вообще исполнял обещанное, но в отдельных случаях он мог считать это почему-либо неудобным и отступал от него. Поэтому нет причины искать определенного момента прекращения действия его обещаний: такого момента никогда и не было».