Владилен Воронцов - Судьба китайского Бонапарта

Задолго до юбилейных торжеств в окружении Чан Кайши бойко обсуждали вопрос, какой подарок может порадовать солдатское сердце генералиссимуса. После долгих споров пришли к заключению: лучшего подарка, нежели аэропланы, вряд ли можно подыскать. Решили придать событию общенациональное значение. Народу предоставили возможность продемонстрировать преданность родине и Чан Кайши. Развернулась подписка на подарочный фонд. В США закупили до 70 аэропланов. Представитель Госсовета Лин Шэн от имени правительства принимал покупку.

31 октября 1937 г. тысячи людей собрались перед военной академией в Лояне. В честь дня рождения состоялся парад. В тот же вечер мадам Чан поразила своим гостеприимством. Перед ней красовались два огромных торта, которые и были поглощены присутствующей знатью, с восторгом отдавшей дань придворным кулинарам. Чан Кайши всем своим видом показывал, что тронут поздравлениями. «Я должен служить нации, своему народу!» — торжественно повторял юбиляр.

Чан Кайши, пытаясь продемонстрировать свое рвение в служении народу, старался влить новые живительные соки в «движение за новую жизнь». Усилия эти не приносили ни пользы, ни результатов. Инициаторы движения, отражая интересы власть имущих, расцветавших на грабеже народа нуворишей, не могли выйти из рамок предлагаемой им косметики. Развитие производительных сил, несмотря на застойные явления, толкало китайское общество на изменения в экономической и политической жизни. Но гоминьдановская элита не способна была возглавить процесс экономических и социальных преобразований, она лишь тормозила развитие. Разговоры о необходимости глубоких перемен в общественной и социальной жизни так и оставались разговорами, поскольку основные планы гоминьдановских руководителей не менялись: обеспечить необходимые условия для самосохранения и обогащения привилегированной касты.

Стремление гоминьдановской верхушки сохранить за собой место «избранной элиты» входило в противоречие с любыми, даже незначительными, проявлениями демократии, с деятельностью передовой китайской интеллигенции. Особое внимание «движению за новую жизнь» уделяла Сун Цинлин. В статье, опубликованной в нью-йоркском журнале «Эйша», «Конфуцианство и современный Китай» она показала, что «движение за новую жизнь» базируется на традиционной конфуцианской философии. Но нуждается ли в этом движении Китай? «Движение за новую жизнь, — писала она, — ничего не дает народу. Поэтому я предлагаю заменить это движение другой, нежели конфуцианство, революционной перспективой»

Сиань, декабрь 1936 г.

27 ноября 1934 г. Чан Кайши заявил в интервью: «Конечно, в Китае есть те, кто склоняется к всеобщей войне против Японии. Но те, кто хорошо знаком с положением на международной арене и в Восточной Азии, не могут быть настолько легкомысленны, чтобы желать возникновения международного кризиса, который может привести к войне». Чан называл Китай и Японию братскими странами, в основе отношений между ними, как утверждалось, должны были лежать принципы «морали и справедливости». Солдаты императорской армии втаптывали в пески Маньчжурии провозглашенные Чан Кайши высокие «моральные принципы», а генералиссимус с упорством призывал японцев изменить отношение» его стране. В начале 1935 г. в интервью японскому корреспонденту Чан долго повествует о необходимости японцам и китайцам соединить свои руки в дружеском рукопожатии, забыть все распри. Ведь от этого зависит благополучие Восточной Азии! Такова была открытая дипломатия. Окружавшие Чан Кайши политические деятели не могли не считаться с ростом антияпонских настроений, взрыв националистических страстей толкал чанкайшистскую гвардию на борьбу с Японией. «Японский империализм, — подчеркивалось в программе «синерубашечников», — извечный враг китайского народа, и мы полностью отрицаем возможность компромиссного мира». Программа не признавала альтернативы: либо Гоминьдан уничтожит японский империализм, либо Япония уничтожит Китай. В то время как Чан Кайши говорил о необходимости установления «братских» отношений между Китаем и Японией, смельчаки из отрядов «синерубашечников» организовали убийства высших представителей японской и маньчжурской бюрократии, китайских коллаборационистов. Политика умиротворения японского агрессора раздражала «синерубашечников», усилились голоса в пользу установления единоличной диктатуры Чан Кайши. Последний, понимая, что судьба Гоминьдана, его личная судьба зависят во многом от умения в нужный момент найти соответствующий компромисс между различными группировками в партии, старался все же оправдывать политику умиротворения агрессии.

Китаю необходимо идти на уступки, объяснял он свою позицию слушателям офицерской школы в Лушани в июле 1934 г., поскольку он не подготовлен к войне ни в экономическом, ни в политическом и социальном смысле. Война привела бы к тому, что за три дня Япония овладела бы важнейшими стратегическими пунктами Китая. Один из основных выводов генералиссимуса: главный враг для Японии не Китай, а Советский Союз.

Весной 1934 г. соратник Чан Кайши Чжан Сюэлян возвращается из Европы. Казалось, еще совсем недавно, всего год назад, он прощался с гоминьдановским лидером в довольно сложной обстановке. Дунбэйская армия Чжан Сюэляна доставляла немало беспокойства императорской армии в восточной части провинции Жэхэ и западной части провинции Чахар. Чан Кайши получил ультимативное по своему содержанию послание японцев с предложением отвести войска Чжан Сюэляна южнее Великой Китайской стены. Послание подкреплялось военной силой. Передовые отряды японской армии продвигались к Великой Китайской стене. Чан Кайши отдал приказ Чжану отойти. «Молодой маршал» переместился со своими войсками (150 тыс. человек) в провинцию Шэньси. Это было вынужденное отступление. Чан Кайши не мог не знать, что армия его маньчжурского союзника плохо вооружена, нуждается в боеприпасах. Но все просьбы Чжана Сюэляна по этому поводу Чан Кайши оставлял без ответа. После того как японцы овладели провинцией Жэхэ, Чжан Сюэлян предпочел уйти в отставку, а остатки армии — численность ее уменьшилась наполовину — передать под контроль Чан Кайши. Среди высшего состава его армии вспыхнуло недовольство: вина за отставку «молодого маршала» возлагалась на Чан Кайши. Но была и еще одна причина. Многие, конечно, не ведали о тайной привычке Чжан Сюэляна. Курение опиума привело его в шанхайский госпиталь. Вылечившись от тяжкого недуга, Чжан отправился в Европу на год. И вот он по зову Чан Кайши возвращается в Китай и предстает перед соотечественниками будто бы совсем иным человеком: танцует, играет в гольф. Чан Кайши назначил Чжан Сюэляна заместителем командующего силами по подавлению «бандитов» в провинции Хэнань, Хэбэй и Аньхой. «Молодой маршал» принимает участие в нескольких антикоммунистических кампаниях.