Альф Якобсен - Линкор «Шарнхорст»

«Приказ придется нарушить, поскольку развернуть такой конвой на курс 360° и сохранить целостность строя совершенно невозможно. И поэтому я приму меры, чтобы пожелание командующего было выполнено по духу, а не буквально».

А сделал Маккой вот что: он приказал сбросить скорость конвоя с 10 узлов до 8, это вызвало примерно такой же эффект, как и изменение курса в противоположном направлении. Все это происходило в сочельник. Суда продолжали пробиваться на северо-восток, плавание проходило в «тяжелом море». Рождественским утром в 7.30 с помощью ручного сигнального фонаря Олдис Маккой передал коммодору конвоя:

«Обстановка на сегодня. Враг, по всей видимости, атакует нас, введя в действие подводные лодки и, возможно, надводные корабли. Еще четыре эсминца должны присоединиться к нам во второй половине дня. „Дюк оф Йорк“ идет сзади на дистанции около 100 миль, его скорость не менее 19 узлов. Три тяжелых крейсера где-то впереди. Счастливого Рождества».

А час спустя Маккой со своим конвоем прошел над погруженной подводной лодкой U-601. Сражение у мыса Нордкап началось.

Глава 18

МОДЕЛИРОВАНИЕ В МОРСКОМ УЧИЛИЩЕ

ОСЛО, ЗИМА 2000 ГОДА.

Я познакомился с коммандером норвежского Королевского флота Маркусом Эйнарссоном Осеном, когда он пришел ко мне и рассказал об одной истории, связанной с островом Сенья. Эта история до сих пор многим навевает печальные воспоминания. Все случилось 12 апреля 1943 года, спустя три недели после того, как Боевая группа встала на якорь в западном Финмарке. Примерно в полдень появилась выкрашенная в серый цвет подводная лодка, она прокралась в район отмели Свенсгруннен, примерно в 20 милях западнее мыса Маанесодден. Тут было около тридцати рыбацких судов, рыбаки возились со своими снастями и сетями и вдруг увидели плавно двигающуюся черной тенью подводную лодку. У носового орудия были видны артиллеристы, а у комингса рубки стояло несколько моряков. Некоторые рыбаки брали в руки треску и показывали ее экипажу лодки, как бы предлагая воспользоваться случаем и получить свежую рыбу, если будет такое желание. Никакого страха рыбаки не испытывали — правда, только до момента, когда прозвучала громкая команда, а над головами просвистел первый снаряд. А потом уже было поздно что-либо делать. С расчетливой жестокостью артиллеристы в упор расстреляли три рыбацких судна, а затем захватили четвертое. Позже его обнаружили в Анд-фьорде — оно медленно дрейфовало, людей на борту не было. Во время атаки девять рыбаков погибло, семеро были ранены и еще семеро взяты в плен.

Это была советская подводная лодка К-21 под командованием капитана 1 ранга Николая Лунина, который теперь мог похвастаться громкой победой над четырьмя безоружными рыболовными судами. Жители острова Сенья были глубоко потрясены и возмущены этим ужасным преступлением, и неудивительно, что немцы, оккупировавшие Норвегию, постарались в своей пропаганде максимально использовать факт «трусливого и жестокого» поведения советской подводной лодки.

Осен происходил из довольно известной семьи, жившей на острове Сандсё, в Анд-фьорде, и в детстве не раз слышал рассказы об этой трагедии. Один из его друзей, Бьёрн Братбак, провел тщательное расследование инцидента и при этом сделал весьма любопытное открытие. Удалось выяснить, что через несколько часов после того, как советская подводная лодка ушла из района рыболовного промысла, норвежское судно «Барен» спасло молодого парня, который чуть было не утонул. Оказалось, что это — дневальный с подводной лодки; он упал за борт, но никто его не хватился, и парень был обречен на верную гибель. Это был девятнадцатилетний Александр Лабутин. Возмущенные происшедшим, многие жители хотели расстрелять парня на месте, но местному священнику удалось отговорить их от этого. Вместо этого русский моряк был отправлен в лагерь военнопленных под Тромсё.

Придя ко мне осенью 1999 года, Осен рассказал то, что было известно очень немногим. Братбак выяснил, что Лабутину удалось выжить во время войны и что сейчас он живет в небольшом городке, примерно в 100 километрах от Москвы. Тогда решили пригласить его в качестве гостя ВМС на встречу ветеранов в Тромсё, которая должна была состояться в 2000 году. Осена интересовало, смогу ли я содействовать тому, чтобы возвращение Лабутина было должным образом освещено в средствах информации, и нельзя ли снять об этом документальный фильм. Не задумываясь, я ответил согласием и сделал немало для того, чтобы организовать встречу русского со своими спасителями — впервые за пятьдесят семь лет. Это событие запомнится надолго — было очень трогательно наблюдать, как Лабутин обнимал и благодарил оставшихся в живых членов экипажа «Барена» и просил прощения за возмутительное поведение своего капитана.[24]

Я решил воспользоваться представившейся возможностью и рассказал Осену о неудачах, преследовавших меня в процессе поиска «Шарнхорста». Он сразу же заинтересовался этим. В письме, отправленном ему вскоре после знакомства, я постарался обобщить все свои находки и выводы:

«Проведя собственные расследования, мы выяснили, что „Шарнхорст“ лежит не там, где он должен быть согласно официальной версии, т. е. в точке, которую до сих пор все считали чуть ли не священной. Какое значение это несоответствие может иметь с чисто военной точки зрения, я не знаю, поскольку неизвестно, где же фактически находятся останки. По нашему мнению, было бы крайне интересно попытаться обнаружить и снять на пленку останки корабля в пока неизвестном месте с учетом результатов анализа огромного материала, накопленного нами. Соответственно, меня интересует, не сможет ли принять участие в проекте военно-морской флот — прежде всего просмотреть наш материал, а затем оказать содействие в реальных поисках останков в Баренцевом море».

Генеральный инспектор ВМС, контр-адмирал Кьелль Биргер Ольсен проект одобрил и постарался заручиться поддержкой своего предшественника — контр-адмирала (в отставке) Кьелля Амунда Притца, чтобы он консультировал нас по вопросам, связанным с военным флотом. Он оказал еще одну важную услугу, познакомив меня с Ярлом Йонсеном — начальником отдела подводного флота в Исследовательском институте вооруженных сил в Хортене. Этот институт был осведомлен не меньше, если не больше, чем любая другая организация аналогичного профиля в Европе, о том, что можно найти в Баренцевом море, а также о том, что происходит на его поверхности и под ней.

Притцу тогда было шестьдесят пять лет, это был один из наиболее эрудированных и уважаемых морских офицеров и вообще приятный человек. Когда-то он служил капитаном фрегата и командующим эскадры береговой охраны, а впоследствии — командующим флотом Южной Норвегии и генеральным инспектором ВМС, так что хорошо был знаком со штабной работой и имел представление о том, что происходит в коридорах власти. В свое время он взял на себя всю ответственность за потерю фрегата «Осло» и твердо стоял на своем во время последовавшего разбирательства. Многие коллеги считали его добрым и мудрым человеком и называли «Великим стариком». Он сыграл незаменимую роль как в моих делах, так и в конечном успехе.