Серафима Чеботарь - 50 величайших женщин. Коллекционное издание

Пройдет еще восемь совместных с Симоновым лет. У них родится дочь Маша, Серова сыграет немало ролей в Театре им. Моссовета, снимется в фильме «Бессмертный гарнизон» по сценарию Симонова. Фильм снимал Александр Столпер, обожавший Симонова и переживший всю его личную драму. Серову Александр Борисович возненавидел – он считал, что она мешает съемкам, приезжая на съемочную площадку в ненормальном состоянии; но, когда фильм был снят, признался, что Серова очень хороша. «Актриса она талантливая, тут ничего не скажешь», – признавался он. Симонов был счастлив. Он еще довольно долго будет радоваться ее успехам, ее любви к сцене, без которой она не могла жить. Но наступит день, когда он напишет ей: «Люди прожили вместе четырнадцать лет. Половину этого времени мы прожили часто трудно, но приемлемо для человеческой жизни. Потом ты стала пить… Я постарел за эти годы на много лет и устал, кажется, на всю жизнь вперед…»

Симонов еще пытался наладить жизнь. Он содействовал тому, что ее зачислили в Малый театр, который был ей чужд. Ее приняли там очень холодно – все в ней раздражало консервативных актеров Малого, самого нетерпимого из российских театров, – шубы, «Виллис» с шофером, Симонов, который постоянно ждал ее у выхода… Она сыграла в Малом театре единственную роль – Коринкиной в «Без вины виноватые». Серова не любила ни эту роль, ни этот спектакль. Однажды она пришла на спектакль «не в форме». Старые актрисы Малого театра были возмущены, они затеяли товарищеский суд над Серовой. Она сидела молча, бледная, глубоко несчастная, и покорно слушала все, что говорили в ее адрес. «Да, вы правы, вы правы», – шептала она. После собрания в фойе театра появился Симонов, поднял заплаканную Серову на руки, снес по лестнице, усадил в машину и увез. Больше она в театре не появлялась.

Завидовали ей все и всегда, даже мать – Клавдия Половикова. Талантливая актриса, но очень недобрый человек, которая плохо относилась к дочери и ревновала к ее успеху.

Серова поступила в Театр им. Моссовета, где проработала девять лет. За все это время она получила лишь одну стоящую роль – Лидию в пьесе «Сомов и другие». Она играла в очередь с Любовью Орловой и своей игрой вызывала восхищение и публики, и критики, и коллег по театру.

А в доме у нее был разлад. В 1957 году они с Симоновым расстались. Он устал от ее нервных срывов, пристрастия к питью, от того, что в доме не было покоя. Еще до того, как они окончательно расстались, Симонов написал безжалостные строки (они были им опубликованы):

Я не могу тебе писать стихов —Ни той, что ты была, ни той, что стала.И, очевидно, этих горьких словОбоим нам давно уж не хватало…Упреки поздно на ветер бросать,Не бойся разговоров до рассвета.Я просто разлюбил тебя. И этоМне не дает стихов тебе писать.

Сначала Валентина Васильевна боролась – она боялась остаться одна. Она была очень ранимым и незащищенным человеком. Она уничтожила почти весь свой архив, многое сожгла, наивно думая, что это поможет ей выжить. А Симонов сразу женился вновь – на интеллектуалке Ларисе Алексеевне Гудзенко, вдове поэта Семена Гудзенко и дочери генерала Жадова. Симонов удочерил ее дочь Катю, потом у них родилась обожаемая Симоновым Саня. Имя Серовой изживалось из жизни Симонова. Он никогда не упоминал о ней, снял посвящение из сборника «С тобой и без тебя». И только стихотворение «Жди меня» по-прежнему выходило с пометкой: «B.C.» – и сноской: «Валентина Васильевна Серова – заслуженная артистка РСФСР». И все.

Она осталась одна. У нее забрали дочь – она воспитывалась у бабушки, Клавдия Половикова даже судилась с Серовой из-за нее. Маша рвалась к матери и по достижении совершеннолетия вернулась к ней. Это было довольно мучительно. Обожая мать, Мария Кирилловна не могла жить с нею рядом.

Серова рано постарела. Алкоголизм очень сильно сказался на ее внешности. Из-за пьянства ее уволили из Театра им. Моссовета. Она ненадолго вернулась в Ленком, где играла какую-то чепуху. Ее уволили по сокращению штатов. Потом ненадолго был Ногинский театр и в конце – Театр киноактера. Она пила – страшно, отчаянно. Последние годы ее жизни ничем не напоминали о том, что когда-то эта всеми брошенная женщина принадлежала к элите. Она была не столько постаревшая, сколько сломленная и спившаяся. Все те люди, кто пил за ее здоровье в хлебосольном симоновском доме, теперь отвернулись от нее. Она узнала и безработицу, и нужду, и унижения. Числясь в Театре киноактера, каждое утро она звонила диспетчеру и спрашивала, есть ли для нее работа. И каждое утро получала ответ: «Нет, Валечка, для вас работы нет». Ее дочь вспоминала, что в те годы Серова была ожесточенной, совершенно потерянной, загнанной в угол. К ней приехал ее сын, Анатолий, – такой же алкоголик, как и мать. Он умер за полгода до нее. Похоронили его в Монино, под Москвой, где он жил с новой женой. Серова не была на похоронах – она была уже в бессознательном состоянии.

Она умерла в декабре 1975 года. Умерла одна, в пустой квартире, сутки пролежала на полу. Ей было 57 лет. Ни некрологов, ни статей в газетах не последовало – лишь коротенькое извещение в газете «Вечерняя Москва». Панихида была в Театре киноактера. Народу было немного, все стояли в пальто и ждали, когда начнется гражданская панихида. А она все не начиналась – кто-то должен был приехать, то ли из Союза кинематографистов, то ли из Госкино СССР… И вдруг за кулисами включили магнитофон, и зазвучал голос Серовой, исполняющей песню из кинофильма «Жди меня». Мгновенно началась панихида, люди выходили к гробу и говорили – с нежностью, болью, обидой, горечью…

В 1979 году, за месяц до смерти, Симонов призвал в больницу дочь с просьбой принести остатки серовского архива. Симонов перечитал свои письма к Серовой и сказал дочери: «Я думал, что все ушло. И вдруг все вернулось ко мне, я все пережил заново, словно это происходит сейчас…» Письма он сжег. Но Маша втайне от отца сняла копии с его писем к матери и сохранила их.

Очень многие люди, окружавшие Серову, отошли в небытие. Даже Симонов. А Серова остается в памяти – потому что второй такой у нас нет – романтической женщины, умеющей дарить людям счастье, и актрисы, не умевшей терять…

Людмила Целиковская

ШИПЫ И РОЗЫ

Ее жизнь представляла собою редкостный контраст: всенародная слава – и отсутствие официальных наград; легкомысленные лирические героини – и твердый, сильный характер. Целиковскую обожали все – и ни один ее фильм не был одобрен критикой. Про нее говорили: «Три миллиона мужчин не могут ошибаться», – а Сталин лично вычеркнул ее имя из списков выдвинутых на премию. Со стороны казалось, что ее путь был усыпан розами, – и не было заметно, что шипов на розах гораздо больше, чем лепестков…