Рудольф Нуреев - Мария Баганова
Призванием Роберта Трейси стала литературная и издательская деятельность: его первая книга о балеринах Джорджа Баланчина была названа лучшей книгой года, посвященной балету. За ней последовала биография Марты Грэм. Трейси работал и как редактор, готовил к изданию мемуары видных хореографов и танцовщиков.
К сожалению, на лечение от СПИДа его заработков не хватало. После смерти Нуреева трастовый фонд выделил Трейси 600 тысяч долларов с условием, чтобы он не распространялся о своих отношениях с Рудольфом. Адвокаты фонда боялись, что, узнав о выплате, объявятся и другие претенденты на компенсации. Трейси провел остаток жизни, борясь за права больных СПИДом, и лишь когда он умер, «Нью-Йорк таймс» опубликовала большую статью о нем и о Нурееве.
Последний пылкий роман Нуреева послужил поводом для его изгнания из Парижской оперы.
В труппу был приглашен молодой танцовщик – Кеннет Грёв[86], которого ранее Нуреев заметил в кордебалете Американского балетного театра у Михаила Барышникова. Грёв был очень хорош собой: высокий блондин с серо-голубыми глазами и атлетической фигурой – он походил на Эрика Бруна. Нуреев позвонил ему среди ночи и спросил, как он смотрит на то, чтобы стать этуалью Парижской оперы. Двадцатилетний Грёв был ошеломлен, и, конечно, согласился.
У признанных звезд оперы появление никому не известного юноши на главных ролях вызвало недоумение и даже негодование.
На одной из вечеринок этуаль Элизабет Платель решила, что наступил удобный случай и, подойдя к Нурееву, прямо высказала ему все, что думает о его протекции Грёву. Платель исполняла главные партии во всех постановках Нуреева и думала, что имеет на него какое-то влияние, но Нуреев, взбеленившись, выплеснул ей в лицо бокал вина и объявил, что больше не хочет ее видеть в своих балетах. Балерина расплакалась, расстроилась, но администрация театра решительно встала на ее сторону и запретила Кеннету участие в постановках. Молодой танцовщик был в ужасе, он откровенно жалел, что принял приглашение Нуреева.
Всем было ясно, что ни о каком искусстве тут речи не идет, а Нуреев просто очень увлечен этим парнем, однако Рудольфа было уже не остановить…
– Я хочу, чтобы ты был рядом 24 часа в сутки, – твердил он Грёву.
Но Грёв был гетеросексуален, и на интрижку с Нуреевым категорически не соглашался! К тому же все к тому моменту знали, что у Нуреева СПИД. Так что чувство Рудольфа в этот раз осталось безответным. Несмотря на это, он держал Грёва около себя, возил его к себе на остров и, главное, давал ему уроки танца. Закончилось все, как и обычно в жизни Нуреева, скандалом: он увидел, как Кеннет целуется с одной из молодых балерин, и рассвирепел. Закатил парню оплеуху, сбил его с ног, потом оба принялись орать друг на друга. Дело происходило как раз во время спектакля, и шум был слышен и на сцене, и в зрительном зале.
После этого Кеннет Грёв, само собой, покинул театр, но впоследствии сделал карьеру, став этуалью Датского Королевского театра. В настоящее время работает главным балетмейстером Финского национального балета.
Считается, что свои чувства к Грёву Нуреев выразил, поставив в Вероне свою версию балета «Смерть в Венеции».
«Чума любви»
Данная глава содержит описание непристойных похождений Рудольфа Нуреева. Если вам неприятно читать об этом – просто ее пропустите.
Нуреев никогда не скрывал своей ориентации, но долгое время не заявлял о ней открыто: до конца шестидесятых во многих странах гомосексуалисты подвергались уголовному преследованию. Эти законы были отменены в Великобритании лишь в 1967 году, а в Канаде и ФРГ – в 1969-м, но существовали европейские развитые страны, в которых гомосексуалистов преследовали вплоть до восьмидесятых! Поэтому Нуреев привычно уходил от назойливых расспросов журналистов. На вопросы, как проходит его личная жизнь, он кратко отвечал: «спорадически». Со знакомыми он был более откровенен и порой вдруг принимался расписывать отвратительные подробности оргий, в которых участвовал. Смущение, даже омерзение, которые вызывали его рассказы у окружающих, приводили Нуреева в восторг.
А еще он шокировал людей тем, что прилюдно целовался взасос – даже уже будучи больным СПИДом. И говорил, что это старинный русский обычай. Впрочем, в те годы «незабвенный Леонид Ильич», принимая глав иностранных государств, тоже смущал умы сим эротическим зрелищем, так что некоторые верили.
Нурееву приписывали знаменитых любовников. Сплетничали, что у него были романы с легендарным солистом группы Queen Фредди Меркьюри, с Элтоном Джоном, Ивом Сен-Лораном и, по слухам, даже с незабываемым Жаном Маре. Скорее всего, в этих сплетнях была львиная доля вранья. Но Нуреев словно нарочно эпатировал окружающих. Понравившихся ему юношей он открыто приглашал в свою спальню. «Он ест их как блины», – выразилась одна из его знакомых. Однако, если Рудольф слышал твердое «нет», то обычно он останавливался, не продолжал преследования и не мстил за отказ. Так, к примеру, Шарль Жюд, человек семейный, сумел сохранить с Нуреевым дружеские и деловые отношения, не перейдя грань.
Даже имея постоянного партнера, Рудольф не умел хранить ему верность. Взвинченный и возбужденный после спектаклей, он отправлялся в клубы с сомнительной репутацией искать себе любовника на одну-единственную ночь. «Чума любви» – так русский поэт Саша Черный назвал проституцию. Увы, надо признать, что услугами проституток Нуреев пользовался очень часто. Существует термин fast food – так называют быстрый перекус на ходу. Нуреев использовал схожий термин fast love, описывая свои случайные сексуальные контакты.
Он сам рассказывал друзьям, что в каждом городе его привлекают грязные и опасные кварталы, облюбованные проститутками и бандитами; места, где обитают страшные личности и продажная любовь.
Ночами Нуреев там прогуливался, подбирая себе разового партнера. Вступал в соитие без намека на чувства, даже не зная имени выбранного, а порой даже не видя его лица – через специальные отверстия в тонкой перегородке. Такие «развлечения» практиковались в некоторых непотребных ночных клубах или мужских
